Вся повествовательная ткань гончаровского романа состоит из целой системы подобных сравнений. Капризное течение чувства целой системы подобных сравнений. Капризное течение чувства любви, приступы душевного кризиса, мучительные сомнения и расцветающие верования даны автором в формах ощутимого, предметного выражения. Такое перенесение как бы останавливает движение чувств и мысли, придает изображаемому внутреннему миру живописную статистичность, пластическую выразительность.

Если Тургенев в своих некоторых произведениях 50-х годов вступает в соревнование с музыкой в области искусства передачи настроения, то Гончаров в «Обломове» соперничает с живописью и скульптурой. «Лето в самом разгаре… И у низ (Обломова и Ольги Ильинской, - Н.П.» царствует жаркое лето: набегают иногда облака и проходят… и опять чувство течет плавно, как река, с отражением новых узоров неба».

Разнообразные оттенки и разные фазисы любви уподобляются художником голосу, который должен вот-вот «сильно зазвучать» и «грянуть аккордом», или тихому и ленивому вышиванью по канве, или разыгрыванию одного и того же мотива в разнообразных вариациях, или осторожному, пытливому вступления на незнакомую почву.

Своеобразие характера Ильи Ильича Обломова, история его пробуждения не исчерпываются стихией комического. Автор видит и глубоко трагическое в судьбе Обломова. Оно иногда осознается и самим героем. На протяжении всего романа происходят вспышки осознания Обломовым своего действительного положения. В такие минуты он погружается в «забытые воспоминания», перед ним проносятся юношеские «неиспользованные мечты». И тогда в его совести «зашевелятся упреки за прожитую так, а не иначе жизнь» - он спит неспокойно, просыпается, вскакивает с постели, «плачет холодными слезами безнадежности по светлому, навсегда угаснувшему идеале жизни».

Любопытно отметить, что первой части такая вспышка происходит у Обломова независимо от воздействия Штольца или Ольги, в результате собственных раздумий над своей жизнью. Это говорит о том, что Обломов в то время еще окончательно не уснул, что в нем таилась искра жизни, интерес к своей судьбе, осознание того, что она может быть и иной, готовность к ее перемене. В первой главе романа есть момент, когда его герой возвысился до тайной исповеди перед самим собою. Этот момент обставлен комическими деталями (Обломов, то прячет голову под одеяло, то освобождает ее, думает, что во всем виноват Захар, ворочается с боку на бок, громко вздыхает), а параллельно – ворчанье Захара: «Эк, его там с квасу-то раздувает!». Но в целом в данную минуту Обломов предстает как лицо трагическое. Своеобразие этого трагизма отражает сущность Обломовской натуры. Поэтому сцена насыщена комическими деталями.

Гончаров показывает, как в наступивший трагический момент самосознания его очнувшийся герой с болью чувствует, что все хорошее, светлое, истинно человеческое, данное ему от природы, в нем «зарыто как в могиле», что какой-то «тайный враг наложил на него тяжелую руку в начале пути и далеко отбросил от прямого человеческого назначения». Обломову кажется, что ему не выбраться «из глуши и дичи на прямую тропинку. Лес кругом его и в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более; светлое сознание просыпается все реже и только на мгновение будит спящие силы. Ум и воля давно парализованы и, кажется, безвозвратно». В данном случае художник изобразит трагическое как осознание Обломовым своей обреченности перед действием каких-то посторонних, враждебных человеку сил. «Видно, уж так судьба», - думал Обломов, засыпая. «Что ж мне тут делать? ».

Искреннее и патетические тирады Обломова о цельном человеке, о возвышенной красоте, об идеале «поэтической жизни», основанной на любви и дружбе «до гробовой доски», звучат комически, приобретают обратный смысл. Трагическое, сильное и серьезное, возвышенное и патетическое в Обломове, в отличие от Онегина, сливаются со слабым и пошлым. Горькие, грустные слова Обломова о самом себе, его откровеннее и сильные исповеди перед Штольцем и Ольгой потрясают своей истинностью и глубиной. Поэтически одухотворенная и страстная любовь к Ольге говорит о богатстве натуры Обломова. Подобно Онегину и Печорину, он ощущает в себе бесполезно утраченные силы. Но все это в изображении Гончарова получает сильный комический оттенок.

Обломовский идеал поэтической жизни и гармоничности человека почерпнут Ильей Ильичом из патриархальной и крепостной Обломовки. И хотя в осуждении Обломовым жизни Волковых и Пенкиных чувствуется боль за человека, потерявшего чувство своего достоинства, самое понимание человеческого достоинства, свойственное Илье Ильичу, опять-таки тянет его к родной Обломовке. Его страстные тирады против падения человека служат ему для оправдания своего лежанья на боку, своей лени, своей апатии к жизни. Поэтому они и звучат комически. Штольц проницательно разгадал ту реальную почву, на которой возник обломовский идеал жизни: «Ты мен рисуешь одно и то же, что бывало у дедов и отцов».

Слияние комического с патетическим – существенная черта в обрисовке Обломова. И это связано с особенностями его натуры, с заложенными в ней возможностями. Рядом с романтической, возвышенной любовью к Ольге для него возможна и чувственная любовь к Агафье Матвеевне. Гончаров блестяще проник в эти два противоположных типа любви, показал их причудливое переплетение в обломовской натуре, постепенное затухание одной и все возрастающую власть другой. Все это позволило романисту разгадать сущность обломовского характера.

Любовь к Ольге была выражением пробуждения Обломова. Поэтому она изображена патетически и окружена атмосферой поэтичности, насыщена духовными интересами. Решающее слово в обнаружении этой любви принадлежало музыке.

Помимо музыки, в сближении и объяснениях Обломова и Ильинской, в перипетиях их любви большую роль играет природа - аллея, ветки сирени. Гончаров уже в «Обыкновенной истории» глубоко проник в развитие чувства любви у Александра Адуева. В романе «Обломов» он совершенствует это свое искусство, показывает, что любовь, как жизнь человеческая и жизнь природы, имеет свои законы развития, свои возрасты. Разные моменты течения любви Обломова и Ольги Ильинской романист уподобляет смене времени года в природе. В начале романа Ольги и Ильи Ильича музыка и пение, пробуждающаяся природа и ветка сирени говорили о заре нового, о весеннем цветении, были языком их любви. Но проходит весна, отцвела сирень, нет покоя в любви. Поблеклая сирень, наступившее жаркое лето, а затем осень и зима и изображении Гончарова сливаются с отошедшими старыми и нарождающимся новыми мгновениями развивающейся любви Ольги и Обломова. Исчезла тайная, поэтическая прелесть их первоначальных отношений, возникли вопросы, обязанности, осознание невозможности счастья, а затем наступил и разрыв. Ему аккомпанирует зима: «Снег, снег, снег! – твердил он бессмысленно, глядя на снег, густым слоем покрывший забор, плетень и гряды на огороде. – Все засыпал! – шепнут потом отчаянно, лег в постель и заснул свинцовым, безотрадным сном». Вторая любовь Обломова – любовь к Агафье Матвеевне, возникла на почве возвращения Ильи Ильича в лоно обломовского бытия. Иным стало и ее художественное изображение. Здесь уже нет или почти нет романтической патетики. Напротив, комизм здесь всецело торжествует. Сближение Обломова с мещанской вдовой погружено художником в быт, в мир физический, предметный. Поэма любви сменилась в четвертой части романа физиологическим очерком нравов и быта петербургской окраины. В пробуждении любви к Ольге решающее слово принадлежало музыке. Языком их любви были цветы, природа, книги. В сближении Обломова с Агафьей Матвеевной главную роль играли полные, круглые локти хозяйки. Впрочем, в мечтания о счастливой жизни Обломову всегда мерещились голые, круглые и мягкие локти.