Сергей Есенин, поэтическое сердце России, прожил яркую, короткую, как мгновение жизнь. Всего 30 лет. Своим читателям он ставил богатое поэтическое наследство. Есенинские строки обладают поистине колдовской силой, берут за душу, голос добирается до самых глубин человеческого сердца. И костёр зари, и плеск волны, и серебристая луна, и шелест тростника, и необъятная небесная ширь, и голубая гладь озёр – вся красота родного края с годами отлились в стихи, полные горячей любви к русской земле. Первых своих читателей Есенин пленил тем, что повёл по забытой ими прекрасной земле, заставляя сберегать в глазах её краски, вслушиваться в её звоны, в её тишину, всем существом впитывать её запахи…

В 1905 г. А. Блок написал статью “ Краски и слова ”, где сетовал что современные “ взрослые писатели ” “ отупели к зрительным восприятиям ”. “ Душа читателя поневоле заждалась среди абстракций, загрустила в лабораториях слов ”. Тем временем перед слепым взором её бесконечно приломлялась цветовая радуга. “ И разве не выход для писателя – понимание зрительных впечатлений, умение смотреть? ” “ Действие света и цвета освободительно ”. Статья это, с призывом к свету и цвету, к общению с живой природой, освобожденной от академического “ асфальта исторических аналогий ”, кажется навеянной раздумьями о новой французкой живописи. Но это не так: импрессионистов Блок не заметил. Тоска по простоте и ясности “ красного, зелёного, белого ” была реакцией на русский литературный символизм, который год от году становился всё глубокомысленнее. Блок искал выхода, со свойственным ему даром предчувствия, предсказывал неизбежность появления поэта, который, “ схватив радугу ”, принесёт в русскую поэзию русскую природу, “ населённую многими породами существ ”, со всеми её конкретными “ далями ” и “ красками ” – “ не символическими и не мистическими, а изумительными в своей простоте ”.

Большой художник Есенин привлёк своих первых читателей свежестью восприятия и не поддельной, наивной яркоцветностью. Как справедливо заметил И. Сельвинский ; “ Такого глаза наша

“ поэтическая живопись ” ещё не знала ”.

Многоцветны и многокрасочны есенинские пейзажи. Природа играет и преливается всеми цветами, образы живописны, словно акварелью нарисованные.

Как национальный народный поэт Сергей Есенин впитал в свою поэтическую систему излюбленную исстари красочную гамму. Цветовые впечатления, разлитые в его звучных стихах, во многом перекликаются и повторяют те цвета, что мы встречаем в народных вышивках, фресковой живописи, устной народной поэзии, в “ Слове о полку Игореве ”. ( Красочная гамма поэзии Есенина и её соотнесённость с древнерусской живописью убедительно раскрыты в статье К. А. Кедрова “ Образы древнерусского искусства в поэзии Сергея Есенина. ” ) Синива, разлитая в поэзии Сергея Есенина, действительно напоминает древнерусскую фресковую живопись. Недаром о знаменитом Дионисии его современники говорили, что он “ аки дымом пишет ”. Эта синяя дымка полюбилась Есенину, стала его ведущей красочной тональностью. Анализ распространённости красочно-цветовых эпитетов и определений, выраженных прилагательными, показал, что самым распространённым эпитетом оказался “ синий ”. Есенин залил голубизной свои рязанские пейзажи, словно бы сознательно стремясь к тому, что бы по этой светящейся, то истиной, перламутровой, то глубокой, до черноты сини, издали, даже не всмотревшись в детали, в особенности рисунка, узнавали его руку.

Впечатление синевы Есенин создаёт настойчиво и последовательно:

“ В прозрачном холоде заголубели долы ”

“ Летний вечер голубой ”

“ Голубизна презримой гущи ”

“ Синяя вьюга ”

“ Гой ты Русь, моя родная,

Хаты – в ризах образа…

Не видать конца и края

Только синь сосёт глаза ”.

Есенин считает, что в самом имени “ Россия ” спрятано “ синее тчо-то ”. Он так говорит Вс. Рождественскому: “ Россия! Какое хорошее слово… И “ роса ”, и “ сила ”, и “ синее ” что-то! ” “ Синий поэт считал цветом не бытовым, а как бы символическим, означающим “ божественность ”! Эпитет синий встречается и в обычных, привычных словосочетаниях, и в оригинальных, поэтически свежих.

Синие: плоток, рюмка, глаза, вода, залив, небо, море, брызги, сумрак, мгла, воздух, туман ночи, ширь, вьюга, дали, вечер, май, осень, день, час, лязг, край, дрёмы, взгляд, дрожь, оскал, руки, счастье, овечка, голубь, изба, ясли, звёздочка, листья, язык, колокол.

Подчёркивая перекличку зрительных, цветовых эпитетов между поэзией Сергея Есенина и “ Слово о полку Игорева ”, можно отметить особое, пристратное употребление эпитета “ синий ” в древнерусской поэме:

“ Синие молнии ”

“ Синее вино ”

“ Синяя мгла ” и т. д.

Следует заметить, что в стихах 1910-1913 г. этот эпитет очень редок. Он начинает широко применяться в поэзии со второй половины 10-х годов и затем прочно держится до конца творческой деятельности Сергея Есенина. Какое поэтическое содержание вкладывает в этот эпитет теперь? Одно из стихотворений 1925 г. начинается

Несказанное, синее, нежное…

То есть, синее – это что-то нежное, несказанное.

Очень характерно для палитры поэта пристрастие к “ желто-золотому ”:

“ Луна под крышей, как злат бугор ”

“ Мне снились реки златых долин ”

“ Где злотятся рагожи в ряд ”

“ Лижут сумерки золото солнца ”

“ Хвойная позолота ”

“ Зелень золотистая ”.

Нет ни увяданья, ни смерти, осень – золотых дел мастер –

“ золотит холмы ”. Но каждый раз, когда в ранних, ещё весёлых и лёгких стихах звучит мотив “ погибшей души ”, врывается горький желтый цвет:

Весной и солнце на лугу

Обвита желтая дорога,

И та, чьё имя берегу,

Меня прогонит от порога.

“ Желтая дорога ” – дорога в никуда.

В оттенках желтого выдержан и автопортрет поэта:

“ Я готов расказать тебе поле,

Эти волосы взял я ржи ”

“ Про волнистую рожь при луне

По кудрям ты моим догадайся ”.

Когда надо придать пейзажу звучность, Есенин употребляет малиновую краску:

“ О Русь – малиновое поле

И синь, упавшая в реку ”.

“ Синее небо, цветная дуга,

Тихо степные бегут берега,

Тлеется дым, у малиновых сёл ”.

Правда пользуется он этой краской редко и бережливо. Чаше заменяет малиновые “ земли ” менее изысканными цветами:

“ На лазоревые ткани