Я не могу и не хочу терпеть!

Так вот каков великий пир Культуры!

Там гибнут люди – здесь играют в гибель!

Здесь песней золотою покупают

Достоинство и разум, честь и долг…

Так вот куда нас привели века

Возвышенных, возвышенных мечтаний?

Но он – человек, запутавшийся в сомнениях и противоречиях. Душа у него «как шумный водопад», но он не знает, «куда направить силу»: «Я не знаю! Знаю, сколько дела, и не умею начать…» Он полюбил Фаину (Россию), но ему еще не под силу пойти с нею вместе. «Ты любишь меня?» – спрашивает Фаина Германа. «Люблю тебя», - отвечает тот. «Ты знаешь меня?» – «Не знаю». – «Ты найдешь меня?» – «Найду». Настоящая встреча Германа и Фаины еще впереди. Фаина покидает Германа. У него остается только одно – «чистая совесть». «И нет дороги. Что же делать мне, нищему? Куда идти?»

Обратно, в тихий «белый дом», Герману уже нет пути. Драма кончается тем, что бездомного и сбившегося с дороги Германа выводит из вьюги некрасовский коробейник (песня на слова Некрасова: «Ой, полна, полна коробушка…» и т. д. проходит аккомпанементом через всю последнюю сцену «Песни Судьбы»).

Блок возлагал на «Песню Судьбы» большие надежды: «Но камень-то, который я, может быть, не сумел отшлифовать в «Песне Судьбы», - он драгоценен» (письмо к Станиславскому от 9 декабря 1908 года).

«Новая Америка».

Следующий этап в осмыслении темы родины знаменует стихотворение «Новая Америка», являющееся новой ступенью в цикле, посвященном родине; оно свидетельствует о том, что поэт все более глубоко осмысливал судьбы родной страны и находил все более верные ответы на вопрос о ее будущем, о ее счастье.

Стихотворение открывается необъятно широкой и торжественной картиной:

Праздник радостный, праздник великий,

Да звезда из-за туч не видна…

Ты стоишь под метелицей дикой,

Роковая, родная страна…

В стихотворении «Новая Америка» Блок утверждал, какими обманчивыми являются порою представления о России, - если ограничиться лишь тем, что бросается в глаза, и упустить из виду нечто гораздо более важное и существенное, хотя бы и неприметное с первого взгляда:

Там прикинешься ты богомольной,

Там старушкой прикинешься ты,

Глас молитвенный, звон колокольный…

За крестами – кресты, да кресты…

Словно бы ничто не изменилось в этой Руси, и она такая же, как и столетия назад, но если взглянуть пристальней, то и поистине окажется, что Русь уже совершенно не та, какою видится с первого взгляда; она может «прикинуться» смиренной, покорной, богомольной, но ведь это уже одна только видимость, ибо не молитвенное смирение, а нечто совершенно другое различает пытливый взгляд поэта сквозь старые, привычные черты, и совсем иные звоны и голоса слышатся его настороженному, чуткому слуху «под метелицей дикой», проносящейся по просторам родной страны.

Поэт говорит о России будущего как о «новой Америке», но вносит он в эти слова особый смысл: здесь «новая Америка» – это не США, не страна бизнесменов, биржевиков (о которых ни одного слова нет в стихотворении); здесь под «новой Америкой» подразумевается край огромных возможностей и талантливого, молодого духом народа, который сумеет претворить – и претворяет – эти возможности на живом, плодотворном деле.

Самое главное, что следует подчеркнуть в стихотворении «Новая Америка», - это то, что, прославляя новую Русь и ее новый облик, ее молодой задор, ее творческие силы, Блок даже и не упоминает предпринимателей, владельцев фабрик и заводов. Он знает – не они создают богатства и, стало быть, не им принадлежит честь и слава завоевания и освоения недр родной страны, ее неисчислимых сокровищ, несущих людям счастливое будущее.

Если сравнить цикл «На поле Куликовом» с «Новой Америкой», то нельзя не заметить новой степени зрелости поэта, ибо в «Новой Америке» то, что несла с собой современность, раскрыто более конкретно, и картины злободневной действительности уходят в широкую , устремленную в будущее перспективу; здесь вера поэта в свой народ и его будущее обрела более прочную опору, ибо художник отдает себе уже ясный отчет в том, где заложены богатства и мощь родной страны, от кого именно можно ждать ее обновления, кто является носителем будущего, от кого зависит победа в борьбе за ее благо и процветание; все это и находит свое страстное и торжественное выражение в «Новой Америке» – гимне новой России, одно предчувствие которой преображало обыкновенный и будничный день в радостный и великий праздник.

Россия – страна назревающей революции.

На первый план в гражданственно-патриотической поэзии Блока выдвигается тема борьбы за будущую Россию. Из понимания того факта, что Россия – страна назревающей революции, вырастала уверенность поэта в том, что родине его предстоит сыграть великую, всемирно-историческую роль в жизни человечества. Даже обращаясь к национальному прошлому, поэт, как мы видели, останавливался на таких исторических событиях, которые позволяли ему связывать их с темой борьбы за будущую Россию («На поле Куликовом»).

«Нам завещана в фрагментах русской литературы от Пушкина и Гоголя до Толстого, в светлых и неподкупных, лишь временно помутившихся взорах русских мужиков – огромная (только не схваченная еще железным кольцом мысли) концепция живой, могучей и юной России, - писал Блок в письме, вступая в спор с Розановым. - …Если есть чем жить, то только этим. И если где такая Россия «мужает», то уж, конечно, только в сердце русской революции в самом широком смысле, включая сюда русскую литературу, науку и философию, молодого мужика, одержанно раздумывающего думу «все об одном», и юного революционера с сияющим правдивым лицом, и все вообще непокладливое, одержанное, грозовое, пересыщенное электричеством. С этой грозой ни один громоотвод не сладит».

Таких слов, проникнутых неподкупной любовью к народу и верой в революцию, в ее историческую справедливость, в годы реакции не произносил ни один из символистов и вообще ни один из представителей тогдашней литературы.

Пусть представление поэта о надвигающейся революции было смутным, - в самом главном он не ошибался: в воле народа к победе за свободу, в его моральной правоте и неисчерпаемой творческой силе, в том, что правда на его стороне и будущее за ним:

Народ – венец земного цвета,

Краса и радость всем цветам:

Не миновать Господня лета

Благоприятного – и нам.

Эта вера в Россию животворила Блока. Даже запечатлев с истинно реалистической беспощадностью отвратительный образ ханжи и стяжателя (в стихотворении «Грешить бесстыдно, непробудно…»), поэт наперекор всему мужественно утверждает:

Да. И такой, моя Россия,

Ты всех краев дороже мне…

Блок здесь ничего не любит и ни чем не любуется, напротив – все ненавидит «священной ненавистью». Но даже с такой Россией он не может «разлучиться», даже такая Россия ему «дороже всех краев» – и не только по велению патриотического долга, но и потому, что за всяческой пошлостью и грязью ему сквозит «мир иной», будущая Россия.

Это – «Россия в мечтах». «Она глядит на нас из синей бездны будущего и зовет туда. Во что она вырастет – не знаем; как назовем ее – не знаем». Но мечты об этой будущей России помогали Блоку вынести «непроглядный ужас» и пошлость окружавшей его «лживой жизни», уберегли от отчаяния. Россия Блока – это «легкий образ рая», утешенье и надежда усталого, обездоленного человека. Вспоминая «все, что мучило когда-то, забавляло иногда» – лесть, коварство, славу, злато, «человеческую тупость», все, что составляет «круг постылый бытия», поэт спрашивает: «Что ж, конец?» И отвечает: