Хемингуэй нашел для себя такую соломинку — он выра­ботал свой «моральный кодекс». Смысл этого кодекса заключался в том, что раз человек в жизни обречен на поражение, единственное, что ему остается, чтобы сохранить свое человеческое достоинство, это быть мужественным, не поддаваться обстоятельствам, соблюдать, как в спор­те, правила «честной игры».

Впервые Хемингуэй попытался воплотить эту мысль в написанном вскоре после завершения работы над сборником «В наше время» рас­сказе «Непобежденный» (1924). Это рассказ о стареющем матадоре, который хочет, во что бы то ни стало доказать, что он еще может быть матадором, еще может убивать быков. Идея рассказа заложена в самом его названии, она заключается в том, что, даже терпя поражение, чело­век может остаться непобежденным.

Характерно, что героем этого рассказа Хемингуэй избрал "человека из мира в достаточной степени условного — бой быков при всем том, что ставкой там является жизнь, все-таки только игра.

В каком-то аспекте — но уже гораздо более жизненном — эта мысль, что человек не должен сдаваться, не должен капитулировать, какие бы удары ему ни наносились, занимала Хемингуэя, когда он писал свой первый роман, принесший ему мировую славу, «И восходит солнце» (1926). Именно в эпиграфе к этому роману Хемингуэй привел ставшие знаменитыми слова о «потерянном поколении». Действительно, это был роман о людях, на которых лежит проклятье прошедшей войны, которую Хемингуэй не раз называл «самой колоссальной, плохо органи­зованной бойней, какая только была на земле», о тех, кто остались живы, но поняла, что были обмануты, что пышные лозунги, призывав­шие их умирать за «демократию», «родину», оказались красивой ложью, о людях, которые растерялись, утратя старые иллюзии и не обретя но­вых и, опустошенные, стали прожигать свою жизнь, разменивать ее в пьянстве, разврате, поисках острых ощущений.

Этих людей Хемингуэй знал до тонкостей, он ведь и сам в какой-то мере был из их среды — с той только разницей, и весьма существен­ной, что у него была точка опоры б этой жизни — творчество. И эту драгоценную черту он дал и своему герою, журналисту Джейку Барису, который, живя с тяжелой психической травмой, оставленной ему вой­ной, не капитулирует перед жизнью, не плывет по течению, сохраняет свое человеческое достоинство, продолжая работать, писать.

Поиск человеком незыблемых ценностей в этом враждебном мире, где смерть подстерегает на каждом шагу, продолжал волновать Хемин­гуэя и получил своеобразное отражение в рассказе «В чужой стране» (1926). Итальянский майор в разговоре с героем рассказа говорит ему, что человек не должен жениться: «Если уж человеку суждено все те­рять, он не должен еще и это ставить на карту. Он должен найти то, чего нельзя потерять». Потом герой узнает, что у майора неожиданно от воспаления легких умерла жена, на которой он женился только после того, как был окончательно признан негодным для военной службы.

Тема зыбкости человеческого счастья становится центральной темой романа «Прощай, оружие!». Но на сей раз, эта тема решалась писателем не камерно, а на фоне события огромного исторического масштаба — первой мировой воины.

В этот роман Хемингуэй вложил всю свою ненависть к бессмыс­ленной и жестокой войне, где «жертвы очень напоминали чикагские бойни, только мясо здесь просто зарывали в землю». И бесчеловечность, антигуманность этой бойни становится особенно рельефной, когда в атмосфере крови, страданий, гибели тысяч людей расцветает светлое чувство любви между американским лейтенантом Фредериком Генри и медицинской сестрой англичанкой Кэтрин Баркли. Их любовь про­низана ощущением трагизма. Кэтрин признается своему возлюблен­ному; «Мне кажется, с нами случится все самое ужасное». Их только двое в этом мире, и весь мир против них. Кэтрин так и говорит. «Ведь мы с тобой только вдвоем против всех остальных в мире. Если что-нибудь встанет между нами, мы пропали, они нас схватят». Ощущением трагедии охвачены и другие герои романа. Фронтовой друг Генри, воен­ный врач итальянец Рииальди, человек, обороняющийся от этого мира Цинизмом, говорит о воине; «Так нельзя. Говорят вам: так нельзя. Мрак и пустота, и больше ничего нет. Больше ничего нет, слышите?» Ими всеми владеет сознание безумия, охватившего мир. Рииальди высказывает эту мысль наиболее ярко — имея в виду сифилис, он говорит: «Это у всего мира».

И если а начале романа Генри не очень задумывается над смыс­лом войны,— Хемингуэй показывает, что итальянские шоферы, служа­щие с ним в одной части, понимают этот смысл гораздо лучше его,— то последующие события — разгром итальянской армии под Капоретто, расстрел ни в чем неповинных людей — убеждают его, он не хочет ока­заться жертвой бессмысленного, ничем не оправданного убийства. Он не знает за собой вины и не желает отвечать своей жизнью за глупость других. «Я ни к кому не питал злобы. Просто я с этим покончил», У героя романа нет никаких политических идей, он не становится убежденным противником войны, человеком действия, готовым бороться за своп убеждения. Нет, он индивидуалист и думает только о себе, о своей любимой женщине. Остальное человечество его не волнует. И лейтенант Генри заключает «сепаратный мир», он дезертирует и бежит с Кэтрин в нейтральную Швейцарию. Они живут там в горах, наслаждаясь тишиной и покоем. Кэтрин ждет ребенка. Но ведь еще раньше в романе было сказано: «Когда люди столько мужества прино­сят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на из­ломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки».

Проблема честности в творчестве была для Хемингуэя неразрывно связана с этической проблемой честного отношения писателя к жизни. В той же книге «Смерть после полудня», он писал: «Самое главное жить и работать на совесть». В следующей своей книге «Зеленые холмы Африки», где почти дневниковые записи охотничьего путешествия по Африке перемежаются с раздумьями о литературе и писательском труде, Хемингуэй, перечисляя все то, что нужно писателю, наряду с такими понятиями, как талант, самодисциплина, говорит о том, что «надо иметь совесть, такую же абсолютно неизменную, как метр-эталон в Париже».

Этой очень важной для него теме Хемингуэй посвятил один из самых своих лучших н значительных рассказов «Снега Килиманджаро» (1936).

В истории героя рассказа, писателя Гарри, мы узнаем штрихи био­графии самого Хемингуэя — умирающий Гарри вспоминает многое из того, что пришлось пережить самому Хемингуэю: Париж 20-х годов, поездку на Ближний Восток во время греко-турецкой воины,— но в главном Гарри не похож на Хемингуэя, который дал герою, если можно так сказать, свою антибиографию — он воссоздал свою жизнь такой, какой она могла оказаться, если бы он продал свой талант, изменил ему. Если в художественных произведениях Хемингуэй не касался в те годы острых политических и социальных проблем, то в своих статьях, которые он регулярно печатал в журнале «Эсквайр», он показал себя прозорливым политиком, активным противником войны и фашизма. Так, в 1935 году в журнале появилась его статья «Заметки о будущей войне», где он предсказывал, что в 1937 или 1938 году начнется вторая миро­вая война, которую развяжут гитлеровская Германия и Италия Муссо­лини. В том же году он опубликовал в коммунистическом журнале «Нью мэссис» гневную статью «Кто убил ветеранов войны», обвиняя американское правительство в том, что оно обрекло ветеранов войны, собранных в рабочих лагерях во Флориде, на гибель во время урагана. В январе 1936 года он откликнулся на агрессию Италии против Абис­синии статьей «Крылья над Африкой».