В своем цикле «Проклятые короли» автор охватывает драматические события, последовавшие за смертью французского короля Людовика X Сварливого, рассказывает об ожесточенной борьбе за французский престол, о мятеже английских баронов против Эдуарда II в Англии и доводит повествование до начала Столетней войны между Англией и Францией.

«Проклятые короли» сразу же стали пользоваться успехом. Коварные интриги, стремительные погони, неожиданные разоблачения – все это, конечно же, захватывало читательское воображение. Дрюон в одном из своих интервью говорит, что «читателя XX века волнует не только интриги, захватывающий сюжет, нашего современного читателя характеризует жажда знания, требовательность к точности». В те годы Дрюона даже называли “современным Дюма”. Но права была марксистская критика, которая сразу же отметила, что между М. Дрюоном и

А. Дюма различий больше, чем сходств. «Если Дюма в своих книгах, - писал Шарль Добжинский, - разукрашивает, изобретает, забавляется, как сбежавший с уроков школьник», то автор “Проклятых королей” стремится «… исследовать через увеличительное стекло малейшие излучины прошлого». Дюма в своих произведениях весьма вольно обращается с историей. Дрюон же стремится к строжайшему следованию историческим датам. Если же в самых редких случаях хронологический принцип полностью не соблюдается, автор обязательно оговаривает это в примечаниях.

В центре «Проклятых королей» – действительный исторический конфликт, приведший, в конечном счете, к Столетней войне. Порой писатель выводит этот конфликт из частной инициативы отдельных лиц. Именно этот конфликт определяет индивидуальные судьбы как главных, так и второстепенных персонажей.

Прелюбодеяния невесток Филиппа IV породило слухи, согласно которым подлинным отцом Жанны Бургундской был не Людовик Сварливый, а любовник Маргариты. Потом это поможет Филиппу Пуатье восстановить древний закон, по которому французский престол мог наследовать только мужчина. Через два десятилетия этим же законом вздумает воспользоваться

Эдуард III, который являлся внуком Филиппа IV. Он предъявил свои претензии на французскую корону. «Дорого обошелся Франции адюльтер Маргариты Бургундской». Многозначительных фраз такого рода немало в романе, и свидетельствуют они о том, что основную причину войны «лилии и льва» автор склонен выводить из интриг отдельных лиц.

Несмотря на все стремление Дрюона к полной исторической достоверности, он добился этого только частично. Примером этому может служить хотя бы такой момент: в энциклопедическом словаре говорится, что «с ранних лет будущий король обнаружил пристрастие к неразборчивым в средствах фаворитам, среди которых особо выделялся друг детства Эдуарда гасконец Пьер Гавстон (возможно, его любовник)». В своих произведениях Дрюон не пишет “ВОЗМОЖНО”, он утверждает это. Вот еще один довольно скользкий момент: 21 сентября 1327 в замке Беркли в Глостершире умер (почти несомненно убит) Эдуард II. Дата и место описаны без каких бы то ни было искажений, но, опять же, Дрюон утверждает, король Эдуард II был убит, и описывает эту жестокую казнь.

В энциклопедическом словаре сказано, что «в 1325 Изабелла вызвала Эдуарда III (сына) в Париж, чтобы он от имени отца принес присягу верности французскому королю как сюзерену английских владений во Франции. После этого мать взяла его с собой в Геннегау (ныне в Бельгии) и обручила с Филиппой, дочерью Вильгельма III Доброго, графа Геннегау, чтобы получить войска и деньги для вторжения в Англию». Морис Дрюон придает этому немного другую окраску: Эдуард II отослал своего сына в Париж, боясь какого-либо заговора против него во Франции. Сам факт прибытия Эдуарда III в Париж не изменен, по-другому описываются только причины его приезда.

Таких эпизодов множество в цикле Мориса Дрюона «Проклятые короли». В них автор как бы спорит с историей.

С другой стороны, практически все детали одежды и образа жизни людей той эпохи правдиво изображены Дрюоном. Также все места, описываемые писателем, существовали на самом деле; в произведении соблюдена историческая хронология.

В произведениях Мориса Дрюона мы обнаружим в целом верное представление о расстановке классовых сил во Франции в XIV – XV веков.

Автор приковывает наше внимание к эпизодам, где в ярких красках воссоздаются типичные черты средневековья. Дрюон изображает нравы средневековых владык без какой бы то ни было идеализации.

По замыслу автора, все персонажи цикла «Проклятые короли», не только главные, но и второстепенные и даже просто упоминающиеся по ходу повествования лица должны быть подлинными. Поэтому-то цикл «Проклятые короли» и называют историческим.

В серии Дрюона есть и просто повествовательный материал, который временно снимает напряжение остродраматических эпизодов, и служит осведомительным целям. При этом художник предпочитает оценивать изображаемое через поступки, мысли, чувства самих персонажей. Современный читатель как бы глядит на действительность глазами людей того времени.

Бежавший во Францию лорд Мортимер с интересом изучает мало знакомую страну. Везде и во всем он невольно сравнивает ее со своей родиной, и мы (но только вместе с ним!) узнаем и о том, что все население Англии составляло «меньше одной десятой подданных короля Франции», и о развитии торговли и ремесел, и о многом-многом другом. Следует отметить, что все исторические реалии возникают в поле читательского зрения, как правило, только тогда, когда они попадаются на глаза герою.

Морис Дрюон стремится заставить своих персонажей действовать и думать так, как действовали и думали люди изображаемой им эпохи. Одновременно с образом мыслей воссоздается и стиль той эпохи.

«…Не удивительно, что в ту суеверную эпоху люди в первую неделю июня задавали себе вопрос: уж не навек ли проклят род Капетингов?». Эта фраза, особенно слова «в ту суеверную эпоху», несомненно, имеют смысл прямого авторского высказывания. И окончательно становится ясным, что сам писатель, конечно, далек от того, чтобы навязать нам мысль о чудесном свершении проклятья. Однако, умело вводя чудесное в реалистическое повествование, художник добивается впечатления обреченности, зловещей фатальности погрязшего в предрассудках средневекового мира.

Французский писатель Жан Верден безапелляционно заявляет, что в современном историческом романе «совершенно недопустимо» какое бы то ни было присутствие автора. По его мнению, создатель романа должен, «воздержавшись от всякого рода высказываний, полностью исчезнуть из своего произведения». Но, с другой стороны, нельзя не согласится с П.А. Симоновым, который считает подобную структуру повествования надуманной и искусственной.

В исторических романах Мориса Дрюона присутствие автора заметно с первых же страниц. И это вполне объяснимо: ведь читатель перенесен в XIV век. В отличие от Вердена Дрюон отдает себе отчет в том, что порой нашему современнику не так-то просто разобраться в обычаях, деталях давно ушедшей эпохи, и иногда ему надо в этом помочь. Вероятно, именно этой цели служат фразы типа «в ту эпоху, когда…», «спешим оговориться…» Или: «Так в войнах, которые вели страны Запада, был сделан первый пушечный выстрел». В подобных случаях, когда на первый план выступает тема времени, автор как бы перевоплощается в своего рода современного летописца, приобщающего читателя к давно ушедшей эпохе. Порой, вчитываясь в повествование, понимаешь, что большинство поднимаемых кардиналом проблем (монолог кардинала Перигорского) без труда проецируются на нашу современность (Этот кардинал был в курсе всех французских дел; на его глазах развертывалась битва при Пуатье).