Петре и Февронии дошли до нас известия уже достаточно позднего происхождения, по всей вероятности XV – XVI века, появившиеся, как можно полагать, одновременно с канонизацией муромских чудотворцев. Известия эти дошли до нас в виде повести о святых князьях. Житие Петра и Февронии служило основой для произведений многих иконописцев. Так муромский изограф А.И. Казанцев создал на эту тему две замечательные иконы – "Звезда лучезарная" и "Муромские чудотворцы".

древнерусских рукописях такие произведения часто называются «Житием» или «Повестью о житии». Однако вместо религиозных подвигов святых здесь рассказана история любви крестьянской девушки из Рязанской земли и муромского князя. Разумеется, есть здесь и некоторые сказочные элементы. Повесть построена на использовании двух народнопоэтических мотивов: сказания об огненном летающем змее и сказки о мудрой деве. Легенды, рассказанные в повести о Петре и Февронии, находят себе параллели в ряде западноевропейских сюжетов: исследователи сравнивают эту повесть с песней старшей Эдды о битве Зигурда со змеем Фафнаром и о союзе этого героя с вещей девой, с сагой о Рагнаре и Ладброке. Особенно много общего наблюдается между повестью о Петре и Февронии и повестью о Тристане и Изольде.

днако существует ряд исторических данных, подтверждающих существование этих князей. В поздних записях сохранилось устное предание о Февронии из села Ласково Рязанской области. Возможно, автор повести о Петре и Февронии использовал какой-то из вариантов этой устной легенды, но необходимо отметить, что повесть отличается от легенды более высокой художественностью и поэтичностью. В повести о Петре и Февронии нет никаких указаний на действительных исторических прототипов героев. Высказывались предположения, что под именем князя Петра надо подразумевать князя Давида Юрьевича, княжившего в Муроме с 1204 по 1228 г. (до него княжил старший брат его Владимир Юрьевич). Но существует и другое мнение — что прототипом Петра был муромский князь Петр, живший в начале XIV в., родоначальник бояр Овцыных и Володимеровых.

отелось бы сказать несколько слов об авторе. Ермолай-Еразм (Ермолай Прегрешный) — писатель и публицист. Литературное творчество его относится к 40—60-м гг. XVI в. Биографические сведения о нем очень малы и устанавливаются, главным образом, на основании его собственных сочинений. В 40-е гг. Е.-Е. жил в Пскове, в конце 40-х — нач. 50-х он оказался в Москве. В 60-х гг. он постригся в монахи под именем Еразма.

ереезд Ермолая в Москву и получение им должности протопопа дворцового собора надо, скорее всего, связывать с привлечением к нему внимания как образованному писателю. В это время как раз под руководством митрополита Макария особенно интенсивно работал большой круг церковных писателей по созданию житий русских святых. Макарий, по всей видимости, привлек к этой работе и Еразм. По поручению митрополита им было написано по крайней мере три произведения. Ермолай в своем “Молении к царю” сообщает о том, что “благословением превеликаго всея России архиерея Макария митрополита составих три вещи от древних драги”. Существуют разные мнения, о каких именно трех произведениях говорит здесь Еразм. Упоминание, что в них говорится об историческом прошлом (“от древних”), позволяет из числа его произведений выбрать “Повесть о Петре и Февронии” и “Повесть о епископе Василии”. Тематика их действительно связана с историческим прошлым Руси. Кроме того, они удовлетворяют и второму признаку, появлению рассказов с муромской тематикой обусловлено было писательской деятельностью в связи с собором 1547 г., на котором были канонизированы муромские святые, поэтому и можно думать, что написаны они были по поручению митрополита Макария. “Повесть о Петре и Февронии” была написана как жизнеописание муромских святых.

ремя работы над этими произведениями было для Ермолая наиболее благоприятным и для его творчества и в его церковной карьере, но оно оказалось очень непродолжительным. Уже в упомянутом выше “Молении”, которое исследователи датируют концом 40-х — нач. 50-х гг, он жалуется на притеснения и враждебное отношение к себе со стороны царских вельмож. Видимо, скоро и Макарий охладел к его писательскому таланту — его явно не удовлетворили произведения на муромскую тему. Он не захотел включать “Повесть о Петре и Февронии” в составляющиеся в это время Великие Минеи Четьи.

отя Ермолай и находился в непосредственном общении с влиятельными церковными и политическими деятелями своего времени, он не принадлежал к какой-либо определенной группировке или к какому-либо из существовавших в то время идейно-политических направлений. Не имея поддержки со стороны какой-либо определенной политической группировки, он не смог сыграть какой-либо значительной церковно-политической роли. Возлагаемые им большие надежды на царя как на главную силу в установлении им социальной справедливости и в устройстве своей личной судьбы не оправдались. Преодолеть создавшуюся вокруг него неблагоприятную обстановку, видимо, не удалось, и примерно в нач. 60-х гг., как было сказано выше, постригся в монахи, о чем свидетельствует появившееся второе имя в списках некоторых его произведений (“Ермолай, во иноцех Еразм”). Его писательское имя было еще известно в 60-е гг., но позже о нем забывают и произведения его переписываются как анонимные.

овесть о Петре и Февронии и “Повесть о рязанском епископе Василии” можно характеризовать как произведения художественной прозы, а значит, Еразм был не только публицистом и церковным писателем. Эти повести были написаны одновременно — в конце 40-х гг., они имеют много общих черт: источниками для них послужили муромские легенды и изложены они в одной стилистической манере. “Повесть о епископе Василии” написана предельно сжато, сюжетные детали в ней не разработаны. Совершенства в разработке сюжета (ясность в передаче главной мысли, конкретность деталей, четкость диалогов, имеющих большое значение в развитии сюжета, композиционная завершенность) он достиг в “Повести о Петре и Февронии”. Влияние на автора народного предания о муромском князе и его жене оказалось столь велико, что он, образованный церковный писатель, перед которым была поставлена цель создать жизнеописание святых, написал произведение, по существу далекое от житийного жанра. Это особенно заметно на фоне житийной литературы, создававшейся в то же время в писательском кругу митрополита Макария “Повесть о Петре и Февронии” резко отличается от других житий, включенных в Великие Минеи Четьи.