По рассказу Геродота, для того, чтобы втащить наверх каменные глыбы, строилась наклонная насыпь. Впо­следствии ее разравнивали. По ней строители, подгоняе­мые палками надсмотрщиков, тянули на канатах тяже­лые камни, которые с помощью деревянного рычага уста­навливали на место. Сколько людей погибало под тяжестью сорвавшейся каменной глыбы, сколько было искалечено при укладке камней, сколько умирало от непосильного труда здесь же, у недостроенных еще стен пирамиды! И это в течение долгих двадцати лет. Когда кладка пи­рамиды была закончена, ее ступени, закладывались обли­цовочными блоками. Их привозили из каменоломен, на­ходившихся в Верхнем Египте, возле Асвана. По уступам пирамиды облицовочные блоки поднимали наверх и укла­дывали их сверху вниз. Затем их полировали. Под лучами южного солнца они сияли ослепительным блеском на фоне безоблачного египетского неба. Геродот рассказывает, что постройка пирамиды Хуфу длилась около двадцати лет. Через каждые три месяца менялись рабочие, число которых достигало 100 000 человек. Плети надсмотрщиков, изнурительный зной, нечеловече­ский труд делали свое дело. Ведь никаких машин для поднятия двухтонных известняковых глыб не было. Все дела­лось только с помощью живой человеческой силы. Даже если принять во внимание, что Геродот допустил ряд явных преувеличений и неточностей, то все равно приведен-|ные им цифры дают представление о грандиозном размахе работ, предпринятых Хеопсом для создания колоссальной усыпальницы. В этом же рассказе Геродот упоминает о надписи, сделанной на пирамиде, в которой указывалась сумма, издержанная на лук, чеснок и редьку для рабочих. 0на равнялась 1600 талантам.9 «Если же это действи­тельно так, — восклицает Геродот, — то сколько же должно быть издержано на железные орудия для работы, на пищу и одежду рабочих?».

Все погребальное сооружение представляло собою почти сплошную каменную кладку. Вход в пирамиду всегда находился на северной ее грани, на высоте около 14 м от земли. Внутри пирамиды было несколько камер, из которых только две были погребальными. Одна, ниж­няя, как предполагают ученые, предназначалась для супруги царя. Вторая, несколько больших размеров (10.6 Х 5.7 м), находившаяся на высоте 42.5 м от основания пирамиды, служила усыпальницей самого фараона. В ней стоял саркофаг из красного полированного гранита. Над погребальной камерой царя одна над другой распо­ложены пять глухих камер, предназначенных, по-види­мому, для распределения давления над камерой. В толще пирамиды проложено несколько узких и длинных ходов, ведущих в камеры, находящиеся внутри пирамиды, и в ка­меру, вырытую под ее основанием. Учеными были прослежены также и две вентиляционные щели, пронизывав­шие толщу каменной кладки и шедшие из камеры самого Хеопса. При расчистке поверхности пирамиды на многих блоках были обнаружены пометки, сделанные красной краской и содержавшие имя фараона Хуфу. Части древней облицовки были открыты археологами при расчистке ниж­ней части пирамиды, занесенной песком. Притеска обли­цовочных камней была так совершенна, что невозможно было сразу определить места их соединения. А при фото­графировании этой облицовки исследователям пришлось специально обвести краской швы, где смыкались блоки. Можно смело сказать, что ни один из царей, правивших после Хуфу, не смог превзойти его гробницу по размерам и величию, но имя фараона, который решил прославить себя постройкой небывалой по великолепию пирамиды, в течение многих столетий было ненавистно населению Египта.

Второй по величине после гробницы Хуфу считается пирамида фараона Хафра (Хефрена). Она на 8 м ниже, но зато менее разрушена. Верх пирамиды сохранил часть полированной облицовки. Остальные пирамиды значи­тельно меньше, и многие из них сильно разрушились.

Вблизи от пирамиды Хафра поднимается из песка пустыни холм. Высота его около 20 м, длина около 60 м. Приблизившись к холму, путешественники видят огром­ную статую, высеченную почти целиком из скалы. Это знаменитый большой сфинкс — фигура лежащего льва с человеческой головой. Лицо его потрескалось, нос и под­бородок отбиты. Так мусульмане арабы покалечили ста­тую, простоявшую тысячелетия. Арабы верили, что в ста­туях древних египетских богов живут злые духи, и по­этому старались уничтожить как можно больше их изображений. С таким гигантом, как большой сфинкс, справиться им было не под силу, но изуродовали они его основательно.

«Отец ужаса» — так называют большого сфинкса жи­тели пустыни. Наибольший страх он внушает им ночью, освещенный яркой луной, когда глубокие тени придают его чертам особую выразительность.

Кого же изображает эта колоссальная статуя, почему она оказалась в таком близком соседстве с пирамидами? На голове статуи повязка, которую носили только фа­раоны. Ученые считают, что это статуя фараона Хафра, которая входила в ряд сооружений, связанных с гробни­цей фараона.

В древнем Египте не всякий смертный имел право приближаться к пирамиде — этому «вечному горизонту», за который «зашел» фараон (о фараоне не говорили, что он умер,—он «заходил» за горизонт, подобно солнцу; египетские цари называли себя сыновьями солнца). Для того чтобы желающие могли почтить память умершего фараона, не оскорбляя его величия, на некотором расстоянии от пирамиды воздвигался заупокойный храм — нечто вроде приемной залы умершего царя. Массивные прямоугольные столбы из полированного гранита поддерживали потолок. Гранитные стены и пол здания были тщательно отполированы.

Свет падал из небольших отверстий, пробитых в верхней части стен, и создавал торжественный полумрак, в котором особенно величественными казались темные статуи фараона — владыки, принимающего почтительных гостей. От этого торжественного зала к пирамиде вел длинный крытый коридор. Его стены и пол также были сделаны из полированного гранита. По этому коридору в пирамиду везли тело фараона в тяжелом саркофаге из ценного камня.

Для того чтобы сохранить от тления тело царя, которое было обиталищем его души (у египтян она называлась Ка), его бальзамировали. Подробный рассказ о процессе бальзамирования нам сохранил древнегреческий писатель Диодор, живший в I в. н. э. У Геродота также говорится о бальзамировании покойников. Умершего приносили в по­мещение для бальзамирования. Труп клали на пол и к нему приближался человек, который назывался начер-тателем знака. На левом боку тела он намечал чертой место, где должен был проходить разрез. Затем подходил другой человек и эфиопским камнем 10 делал на трупе раз­рез, после чего обращался в бегство, так как по обычаю в него с проклятиями бросали камнями все присутство­вавшие. Эти проклятия составляли древний религиозный ритуал, связанный с нанесением увечья умершему. После этого к телу приступали непосредственно бальзамиров­щики. Один железными крюками через ноздри извлекал из черепа часть мозга. Оставшийся мозг растворяли впрыскиванием различных сильных снадобий. Через рану в боку вынимались внутренности, которые обмывались пальмовым вином и благовонными эссенциями. Потом их обматывали в тонкую льняную материю и вкладывали в специальные сосуды-канопы, сделанные из глины, але­бастра или порфира. Крышки каноп были сделаны в виде различных голов. В канопу с крышкой, изображавшей че­ловеческую голову, складывали желудок и кишки, в ка-нопе с головой шакала лежали легкие и сердце, а сосуд с головой кобчика предназначался для печени. В это время тело умершего сначала натирали кедровым маслом и про­мывали внутри пальмовым вином. Затем на 40 дней клали его в специальный щелочной раствор. Потом снова про­мывали вином и пропитывали различными ароматическими смолами, предохраняющими от гниения. Наполнив внут­ренность тела ароматическими веществами, разрез заши­вали и передавали набальзамированный труп специальным одевальщикам, которые украшали его. Часто золотили ногти на руках и ногах, вставляли глаза из хрусталя или слоновой кости. На пальцы рук и ног надевали кольца. Нарядив таким образом умершего, одевальщики покры­вали все тело слоем клея и начинали обматывать его тон­кими льняными бинтами. Обертывали, тщательно обматы­вая, пальцы рук и ног и все тело по нескольку раз, так что длина этих бинтов составляла несколько сотен метров. Таким образом приготавливалась мумия — нетленное оби­талище для духа Ка, который должен был жить вечно.