Формирование новых жанров: натюрморта, пейзажа, жанровой картины – и изменение характера религиозных композиций в сторону все большей жанровости говорит о том, что параллельно с господствовавшим в нидерландском искусстве XVI века маньеристским направлением не исчезали и реалистические устремления. Однако число художников, которые в противовес царящему в искусстве направлению полностью и многосторонне раскрывали бы свой реализм, было очень невелико. Для этого требовались такой большой талант, такая смелость в решении всей художественной проблематики своего времени и такая самостоятельность, которыми был наделен только Питер Брейгель старший.

Среди произведений современных ему художников-романистов творчество Брейгеля по своей несравненной гениальности и индивидуальному характеру производит впечатление обособленного явления. Однако при более внимательном исследовании становится ясно, как сильно оно связано со всей художественной проблематикой той эпохи. Многие видели в Брейгеле художника, находящегося в оппозиции к романизму, не затронутого влиянием итальянского искусства и единственного настоящего продолжателя национальных традиций. Однако в отличие от этих более ранних представлений, на основе новейших исследований стало ясно, что именно Брейгель был единственным среди современных ему нидерландских мастеров, который по-настоящему понял подлинную сущность итальянской живописи и первым осуществил в крупных масштабах синтез художественных средств и форм южного и северного искусства. Брейгель ассимилировал различные влияния несравненно совершеннее, чем романисты, ибо, используя их для достижения своеобразных, индивидуальных художественных целей, он органически переплавлял их в своем творчестве. И при этом, в отличие от романистов, он ни в чем не отошел от отечественных традиций. Ранний, свежий реализм братьев Ван Эйков, энергичная, пластическая обрисовка форм, характерная для Рогира ван дер Вейдена, новаторская смелость Гуго ван дер Гуса, богатство фантазии и великолепная живописность Босха, – все в равной мере влияло на формирование творчества Брейгеля.

Но Брейгель был не только продолжателем великих достижений XV века, но и революционным преобразователем их. У работавших до него нидерландских мастеров наблюдения над природой и композиция картины существовали как две изолированные друг от друга проблемы. Предшественники Брейгеля стремились к реалистическому изображению деталей в рамках старых, традиционных способов композиции. В отличие от них Брейгель не ограничился реалистической передачей деталей, а осуществил в своих картинах монументальный синтез всей жизни человека и природы. А для этого ему необходимо было перенять новый способ композиции, введенный итальянцами. Реальное и соответствующее его истинному значению художественное отображение жизни во всей ее полноте могло быть осуществимо лишь при ясной, широкой компоновке самых существенных элементов, выбранных из всего разнообразия действительности. Широкий круг интересов Брейгеля, распространявшийся на все явления и события действительной жизни, дал художнику исключительно богатый жизненный опыт, что в соединении со знакомством с важнейшими философскими воззрениями эпохи сделало для художника возможным понимание и изображение жизни во всей ее полноте.

Босх еще находился во власти трансцендентного мира демонов и чудовищ, а в картинах Брейгеля перед нами раскрывается во всей своей многосторонности объективный мир, существующий согласно собственным законам. В своих ранних работах Брейгель развивает творчество Босха, придавая ему более светский характер, поздние же, монументальные крестьянские композиции Брейгеля резко противостоят искусству этого последнего большого мастера поздней готики. Из всего сказанного видно, какой громадный путь развития прошел Брейгель за полтора десятилетия: творчество его обнимает почти все большие стилевые направления столетия, от поздней готики и ренессанса вплоть до маньеризма.

Брейгель один сумел разрешить все те художественные проблемы, над которыми бились современные ему мастера-романисты. Создавая свои живые, подчеркивающие три измерения фигуры, он совершеннее всех других нидерландских живописцев решил проблему пластического изображения находящихся в движении тел, проблему, решение которой было главной целью таких мастеров как Госсарт, Орлей, Лукас ван Лейден, Гемессен и Гемскерк. Свои ранние композиции Брейгель заполнял крошечными фигурами, которые, подобно рисунку ковра, равномерно покрывают поверхность всей картины. Позднее его фигуры становятся несколько крупнее, и художник объединяет их в хорошо уравновешивающие друг друга группы, и, наконец, в последний период творчества Брейгель доходит до монументального изображения людей. Сходное стремление к монументальности характерно и для произведений Артсена и Бекелара, но рядом с брейгелевскими их фигуры кажутся безжизненными, этим художникам не хватает силы для достоверного изображения движения, изображаемые ими фигуры не связаны друг с другом. Люди на картинах Артсена и Бекелара в большинстве случаев обособлены друг от друга и иногда, главным образом у Бекелара, производят впечатление почти что натюрморта. Брейгель же всегда изображал людей связанными между собой, находящимися в деятельности, поэтому они никогда не обособлены ни друг от друга, ни от окружающей их среды. Брейгель изображал человека в действии, неотделимого от деятельности, а не фигуры, олицетворяющие различные мотивы движения, как это делали романисты. Жизнь для Брейгеля – непрекращающаяся деятельность, причем деятельность не только человека, но и природы, которую он увековечил не как статическое зрелище, а как динамическое, преисполненное жизненных сил живое существо.

В соответствии с общими гуманистическими тенденциями нидерландского искусства XVI века, на картинах Брейгеля на религиозные темы фигуры расположены в конкретно охарактеризованной среде реально существующего мира. Именно в творчестве Брейгеля жанровая картина приобрела подлинную значительность, ибо он изображал жизнь народа не как зрелище, интересное своими чисто внешними проявлениями, а как обычную форму человеческой жизни, в сложном переплетении мыслей, чувств и стремлений. Подобно Артсену и Бекелару Брейгель поставил в центр своего творчества крестьян, но изображал их в целях передачи более всеобъемлющего, более общего человеческого содержания. Он не приукрашивал и не окарикатуривал свои фигуры, а писал их такими, какими они были, объективно, но всегда с глубоким сочувствием. В своих образах Брейгель раскрывал основные свойства человеческого характера, ибо в течение столетий образ жизни крестьян изменился сравнительно мало. Брейгеля интересовали характер, судьба, проблемы не отдельного человека или даже класса, а проблемы существования всего человечества, его физический и духовный мир. Поэтому он не заботился о передаче характерных черт отдельного индивидуума. В своих смело упрощенных фигурах Брейгель подчеркивает не столько внешние, чувственные проявления жизни, сколько внутренние, духовные мотивы. В его ранних многофигурных композициях фигуры, упрощенные до основных форм, почти совершенно одинаковы, их можно различить только по одежде и по производимым им действиям. С течением времени людская толпа на его картинах дифференцируется, в соответствии с этим отдельные фигуры укрупняются и художник все сильнее подчеркивает их типичные черты. В процессе развития изображения Брейгелем массы и личности выдающееся значение имеет картина «Проповедь Иоанна Крестителя». Изображенное на ней множество людей, с одной стороны, представлено как слившаяся воедино толпа, находящаяся под воздействием общего впечатления, с другой стороны, в рамках этой толпы отдельные личности переданы необыкновенно дифференцированно. Видно, что каждая отдельная фигура означала для художника особую проблему. Любая из фигур, даже стоящие спиной к зрителю, своей позой, движением, жестами дает почувствовать различную реакцию людей на происходящее. Эта великолепная художественная передача сложных связей между толпой и отдельной личностью выражает основное содержание брейгелевского принципа относительно изображения людей в искусстве: бесконечность вариаций человеческой натуры и вместе с тем – в самых существенных, основных чертах – всеобщность ее. И несмотря на то, что в самых поздних своих произведениях Брейгель дошел до подчеркнуто дифференцированного изображения народа, для его творчества остается действительной (как это заметил Карой Толнаи) формула Себастьяна Франка, что «любой человек – человек», то есть тот, кто познал одного человека, знает все человечество.