Но даже в скромности и нестяжательстве не следует проявлять излишнее усердие, не стоит сводить жизнь к аскетизму — и здесь основным правилом является естественность. Например, быть изнеможденным аскетом так же противоестественно, как и человеком совсем не соблюдающим дисциплину тела и сознания. О своем здоровье чаньские монахи заботятся не меньше, чем о духовном совершенстве, совмещая то и другое в занятиях боевыми искусствами.

В питании монаху следует быть воздержанным. Обед его, как правило, состоит из риса с бобами или ячменём и соленых приправ из трав. Перед едой монахи рассаживаются за длинными столами так, чтобы лицо каждого было обращено к статуе бодхисаттвы, установленной в торце трапезной, затем читают молитвы и лишь после этого начинают есть.

Обычно чаньские и дзэнские монахи, следуя традиции, едят два раза в день. В любом случае не следует наслаждаться вкусом пищи, нужно относиться к ней как к просто необходимому средству для поддержания сил, чтобы в конечном счёте иметь возможность достичь Просветления. Для этого в чаньских монастырях принято медитировать на особые темы: “Действительно ли я ценю эти подаяния Будды?” ;” Я должен уйти от искушения жадностью и других грехов ” и т.д.

Каждый чаньский монах помимо общей буддийской практики выполняет чётко закрепленные за ним хозяйственные и ритуальные обязанности — это и есть “жизнь в служении”. В частности, в моностырях существуют даже специальные управления по соблюдению дисциплины в медитационных залах и обучению монахов, по приготовлению пищи, по наблюдению за храмовыми строениями и финансами. Находящиеся на этих должностях монахи сменяются дважды в год — коррупции опасаются везде.

Может показаться, что чань-буддизм представляет собой некую либеральную форму буддизма, где нет ни строгой доктрины, ни жёсткой дисциплины. На самом же деле, представляя своим последователям действительно огромный простор для интуитивного духовного поиска, чань-буддизм — достаточно строгое буддийское направление со сложнейшими методами духовной практики и подвижничества. Строгость по отношению к монахам, живущих в монастырях, не мало поразит того, кто привык видеть в чань-буддизме « интеллектуальное развлечение ума ».

В качестве примера можно привести весьма жёсткий распорядок жизни монахов-бойцов в современном Шаолиньском монастыре: 5.00—подъём 5.15 – утренняя тренировка, 6.40— утренние лекции, 7.40— завтрак 9.00 —хозяйственные работы 11.30— обед, 12.40— дневной отдых, 14.00— самоподготовка, 17.10— лекции и проповеди, 18.50— ужин, 21.00— тренировка у-шу, 23.10— отход ко сну. ( Кстати, правила Шаолиня считались и считаются каноном во всех чань-буддиских монастырях ).

Одеяние монахов было строго регламентировано. В холодных странах, как писал И-цзин, Будда разрешал монахам носить «lipa», что яко бы означает на санскрите «покрывающая живот одежда». Одно плечо оставалось обнаженным, рукава отсутствовали. Делалось оно из одного куска материи, на который идет большое количество хлопка и шерсти, если хотели, чтобы одеяние было толстым и тёплым. Тёплое одеяние, в частности, носили в Кашгаре.

Юго-Восточной Азии монахи носят оранжевые или желтые одежды без рубашек. В Китае предпочитают одежду принятых в этой стране черного, серого и коричневого цветов с длинными рукавами, что вызвано традиционными конфуцианскими представлениями о скромности

По И-нцзину, во всех монастырях Индии одеяние бхикшу выдавалось из общей собственности монастыря, то есть монах снабжался одеянием. Однако в Китае монах не мог рассчитывать на одежду из монастырской собственности. По этому поводу существует притча, которая интересна нам лишь одним эпизодом, касающимся Фа-хуэй. Этот человек должен был преодолеть много сложностей, чтобы стать монахом, в частности раздобыть соответствующую дорогую одежду. Он достаточно просто вышел из положения, посетив «sitavana» ( лес мертвых ) и раздев богатого покойника.

Вновь поступившего монаха « товарищи увещевают и поучают ». В течение пяти лет после посвящения даже в ночное время монаха контролировал наставник. В первый и последний час ночного времени ученик приходил к наставнику, который читал ему отрывки из священных книг, объяснял и т.д. , т.е. занимался с ним. Он следил за моральными устоями ученика, читал ему наставления, давал предписания. Ученик растирал тело наставника, складывал его одежду, проверял воду (на наличие насекомых). Новообращенный проходил несколько этапов обучения, каждые три месяца монах менял свою келью, ложе и сидение, также как и монастырь.

В Куче, как сообщали китайские источники, в качестве учебного метода при изучении « Ahyyana », наставники считали необходимым напоить ученика, и, будучи мертвецки пьяным, он внезапно получал с помощью внутреннего озарения совершенное знание. Это отражает обычную для тантризма практику.

В женских монастырях монахини так же каждые три месяца меняли келью и монастырь. В монастырях господствовала строгая дисциплина: ночью сон протекал под наблюдением наставниц, выйти из монастыря можно было лишь в сопровождении трёх старших монахинь. Монахини неуклонно соблюдали 500 заповедей.

Монахи порой сохраняли свои местные имена, но чаще брали новые, санскритские.

Ежедневно проводилась церемония рецитации словословий. Во второй половине дня, на закате монахи собирались у ворот монастыря, трижды совершали обход ступы (pradaksina), при этом один из них, обладающий чистым и звонким голосом, распевал словословия, прославлявшие Великого Учителя.

Большое место в жизни монахов занимало проведение обряда исповеди или очищения — posatha.

Ежегодно на время дождливого сезона монахи переезжали в новое жилище, что сопровождалось соответствующими ритуальными церемониями. Каждому члену монастыря назначалось помещение: старшим давались лучшие и так постепенно до самых младших. Такая практика существует и теперь.

Питание монахов осуществлялось с помощью сборов монашеской милостыни, а так же регулярных и не регулярных пожертвований. Они употребляли сладкое питьё.

Сбор милостыни был далеко не единственным занятием монахов. Монастыри являлись центрами буддийской учёности. Заучивание буддийских текстов, обучение санскриту сочеталось с изучением наук. Среди документов Ш в. на кхароштхи из Нийи имеется один ( № 514 ), в котором есть своего рода « программа обучения ». Она касалась, в частности, медицины, грамматики музыки, поэзии и живописи, земли и звёзд. В индийских монастырях наряду с буддийским богословием занимались светской литературой, грамматикой и т.д. Монастыри — очаги буддийской письменности — именно в них переписывали тексты.

Вывод: В данной главе я не могу выделить каких-либо особенных, бросающихся в глаза черт, характерных лишь для одного из направлений (быть может лишь особое почитание труда в Китае). Конечно, существуют определённые незначительные отличия, обусловленные территориальными, национальными и т.д. особенностями (возможно единственное серьезное отличие — боевые искусства, но оно будет рассмотрено ниже).