Советский Союз продолжал утверждать, что на Кубе нет никаких ракет; полученные же военной разведкой и ЦРУ фотоснимки были убедительным свидетельством для американских военных, но не для мирового общественного мнения, которое не исключало возможности фальсификации. Первые данные об огромном увеличении количества советских судов, следовавших на Кубу, американцы получали от западногер­манской разведки : в самом деле, число наших судов на Балтике и в Атлантике за два-три месяца, предшествовав­ших кризису, увеличилось почти в десять раз. Кроме того, кубинцы, бежавшие во время и после революции в США, начали получать от своих родственников письма, в которых сообщалось о завозе «странного советского вооружения». Хотя вся выгрузка ракет в портах и перевозка их к местам назначения осуществлялись по ночам и только советским персоналом, скрыть факт движения по дорогам надежно закамуфлированных 20-метровых ракет было трудно.

Судя по рассекреченным в США правительственным докумен­там, фактически до начала октября американская администрация не придавала большого значения поступавшей на сей счет информа­ции. И только 14 октября, после того как разведывательный само­лет У-2, пролетавший над Кубой, сделал фотосъемку ряда стартовых площадок, специалисты пришли к выводу, что на острове устанавливаются действительно ракеты средней дальности. Правда, сами ракеты сфотогра­фированы не были, но подъездные пути и сконцентрированное на стартовых площадках оборудование убедили американских экспер­тов в том, что речь идет о ракетно-ядерном оружии. Новые снимки, полученные 17 октября, позволили увидеть несколько новых пусковых площадок, на которых расположились 16 или 32 ракеты, дальность которых, по заключению экспертов, составляла более тысячи миль. Тогда же в Белом доме уже прошел ряд совещаний в узком кругу и тайное стало явным, Встреча Громыко с Дж.Ф.Кеннеди, состоявшаяся 18 октября, оказалась лишней. Президент с трудом сдержался, слушая заверения Громыко о том, что СССР и Куба не помышляют о нападении. Вечером на приеме у Раска Громыко стало ясно, что американцы знают о поставке ракет на Кубу, о чем он сразу же сообщил Н.С.Хрущеву. 16 октября об этом был проинформирован президент США, под председательст­вом которого был сформирован специальный штаб при Совете на­циональной безопасности, начавший ежедневные заседания с целью разработки ответных мер. В штаб входили вице-президент Л.Джон­сон, министр обороны Р.Макнамара, министр юстиции, брат пре­зидента Р.Кеннеди, госсекретарь Д.Раек, его заместитель Л.Болл, директор ЦРУ Д.Маккоун, председатель Объединенного комитета начальников штабов М.Тэйлор, специальный помощник президен­та по национальной безопасности М.Банди, министр финансов Д.Диллон, посол США в СССР Л.Томпсон, постоянный предста­витель США в ООН Э.Стивенсон, советники Т.Соренсен и Д.Аче-сон. До 22 октября заседания штаба велись в строгой тайне. Ни в Москве, ни в Гаване тогда еще не было известно о том, что ракеты обнаружены американцами.

Карантин

А в это время Карибском регионе развернулась армада из 180 военных кораблей. Американские войска во всем мире приводились в состояние повышенной готовности. Атомные подводные лодки с ракетами “Полярис” изменили свои курсы в соответствии с полученными секретными приказами. Бомбардировщики стратегической авиации на всех базах получили приказ подняться в воздух с полной ядерной нагрузкой, и как только один из них приземлялся для заправки и отдыха, другой поднимался в воздух. На Флориде были развернуты шесть дивизий, дополнительные войска перебрасывались на военную базу в Гуантанамо на Кубе. 22 октября президент США Д.Кеннеди выступил по телевидению. Он объявил о блокаде Кубы, которая в целях обмана обществен­ного мнения была названа «карантином». и некоторых других принятых мерах и о причинах, которыми были вызваны действия США. “Это лишь первый шаг, - заявил Кеннеди, - Пентагон получил приказ к проведению дальнейших военных мер”. Речь Кеннеди, продолжавшаяся около 20 минут, повергла не только США, но все западные страны в состояние нервного ожидания. Военный министр США Р. Манкмара готовил бомбардировку и оккупацию Кубы, что требовало, по его подсчетам, 250 тысяч солдат, 90 тысяч бойцов морской пехоты и более ста десантных судов. Вместе с тем США стали сосредоточивать свои вооруженные силы не только Кариб­ском море, а также привели в полную боевую готовность свои войска, расположенные в Европе, 6-й и 7-й флоты, парашютно-десантные, пехотные и бронетанковые дивизии, авиацию. Над Кубой нависла угроза вторжения.

К 22 октября 1962 г., когда президент США Джон Кеннеди выступил по американскому радио и телевидению с сообщением об обнаружении на Кубе советских ракет, все 42 ракеты и боеголовки к ним, а также воинский персонал уже были на месте. Некоторые ракеты были приведены в боевую готовность. Часть наших кораб­лей еще находилась в пути, но на них было вспомогательное снаря­жение и продовольствие для воинского контингента, без чего при случае можно было и обойтись.

В своем обращении к американскому народу 22 октября пре­зидент Дж.Кеннеди потребовал от СССР вывода ракет и объявил военную блокаду Кубы (поскольку фактически это означало объяв­ление войны. Чтобы не обострять конфликта, ряду наших кораблей, следо­вавших на Кубу, было дано указание изменить курс, но несколько судов, не обращая внимания на предупреждения со стороны аме­риканских военных кораблей, все же прорвались к острову. Аме­риканцами было остановлено и проверено только одно зафрахтован­ное Советским Союзом канадское судно, доставлявшее на Кубу сельскохозяйственные машины. Конечно, Хрущев немедленно узнал о выступлении Кеннеди. Советская разведка докладывала ему о всех военных приготовлениях США. Хотя в Кремле, как и в Белом Доме, шли непрерывные совещания политиков и военных, советские средства информации ничего, например, не сообщили 23 октября о выступлении Кеннеди и о блокаде Кубы. Все работы по установке ракет на Кубе проводились круглосуточно, но для окончания этих работ и приведения ракет в боевую готовность требовалось еще несколько дней. Хрущев хотел иметь на Кубе мощную ракетную базу, но он не хотел войны, опасность которой все возрастала. Для него важнее всего было в эти дни понять - являются ли действия США блефом, или же американцы действительно готовятся нанести мощный удар по Кубе и советским ракетным установкам.

С 23 октября между Москвой и Вашингтоном начался обмен официальными письмами. В первых посланиях Н.С.Хрущев с негодованием называл действия США “чистейшим бандитизмом” и “безумием выродившегося империализма”. А уже 24 октября Советское правительство заявило решительный протест против блокады Кубы и других военных мероприятий США. СССР просил немедленно созвать Совет Безопасности ООН. Министр обороны СССР приказал привести Вооруженные Силы страны в состояние повышенной боевой готовности, отменить отпуска и задержать демобилизацию старших возрастов. Советский Союз продолжал отрицать наличие на Кубе наступательного оружия, заявляя, что там находится только оружие, необходимое для самообороны, и что “с требованием об удалении этой техники не может согласиться ни одно государство, дорожащее своей независимостью”. На Кубе Фидель Кастро объявил о проведении всеобщей мобилизации. На срочно созванном заседании Совета Безопасности советский представитель В.Зорин решительно отрицал наличие на Кубе ракет с ядерным оружием. Как можно было прочесть в советских газетах, В.Зорин “разоблачил извлеченные из кучи всякого хлама сотрудниками государственного департамента США утверждения о так называемом установлении советских ракетных баз на Кубе”. В это время на пути к Кубе находилось более 20 советских кораблей, и первые из них приближались к линии блокады. Хрущев вел себя внешне спокойно, и вечером 23 октября посетил Большой театр, понимая, что за океаном внимательно следят за каждым его шагом.