В силу приведенных выше причин для поздней со­циологии характерно отторжение понятия “эволюция” и смежных терминов — “развитие”, “прогресс”. Все они связаны с ценностным отношением к тому или иному явлению или процессу. Особенно это следует отнести к кон­цепции прогресса как целостного развития, осуществляю­щегося в направлении от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. В сущности, эта концепция питается постоянно просветительскими воззре­ниями, в которых частичное и локальное продвижение рассматривалось как подтверждение или предпосылка об­щего развития. Уже в XIX в. обращение общественной мысли к реальности показало всю противоречивость со­циальной и культурной динамики, наличие наряду с улуч­шением и ухудшения, с возвышением — упадка, с про­грессом — кризиса. Одним из наиболее влиятельных вы­ражений такой противоречивости стало распространение социалистических концепций, в которых, с одной стороны, подвергались суровой критике растущие противоречия и неравномерность развития различных сфер обществен­ной жизни, а с другой — обосновывалась возможность ускорения общественного развития и гарантированного прогресса. Но эти концепции приводили к утопизации общественной мысли.

Эволюция самого эволюционизма и расширение ра­мок исследования привели к выделению некоторых на­правлений внутри него. В органическом и холистском подходах эволюция — процесс, через который проходит данное явление в целом, преодолевая ступени нараста­ющего усложнения. Партикуляристский подход выяв­лял процесс развития отдельных компонентов изучае­мого явления, выделяемых из целого. Материалисти­ческая школа в эволюционизме обращала внимание на улучшение орудий труда, средств производства и форм хозяйства, техники и организации труда, рост городов, торговли и науки, что воплощает наиболее существен­ные базовые стороны общественного бытия. Идеалисты обращали внимание на развитие религии, морали, эсте­тики, политической идеологии. Детерминисты исходили из наличия “ведущих” и “определяющих” начал в эво­люции — либо материальных, либо духовных. “Плюра­листы” полагают необходимым учитывать взаимодейст­вие разных факторов.

На протяжении XIX и XX вв. продолжалось про­тивостояние эволюционистских или же прогрессистских концепций и подходов, утверждавших многообразие ис­торического развития. Сторонники первых опирались на свидетельства роста и совершенствования хозяйст­венных, технологических, научных и политических сто­рон жизни и отстаивали принципы универсальности и необратимости смены стилей и форм духовной жизни, отражающей поступательное развитие. Принципиально иная линия опиралась на свидетельства устойчивого разнообразия культур, отнюдь не сводимых к “прой­денному этапу” единого образца, за который неизменно принималась западная цивилизация. В этом подходе культура представала как воплощение многообразия и как разные потоки истории, протекающие в “другое” время и по своим стадиям. Этот второй подход породил теорию цивилизаций, в рамках которой были созданы выдающиеся труды Данилевского, Шпенглера, Тойнби, Эйзенштадта и др. Позднее, уже в 70—80-х гг., этот подход привел к созданию плодотворной теории само­бытности, противостоящей концепции западного уни­версализма. Но и первый из указанных подходов от­нюдь не сошел на нет, а был использован в концепции модернизации, а позднее в “мир-системной” теории, по­лучившей развитие в 80-е гг. в работах Ф. Броделя, И. Уоллерстайна, Г. Франка и других западных уче­ных.

Критика не опровергла существенных постулатов эволюционизма. На более позднем этапе сто­ронники эволюционизма, отрекаясь от целостного (холистского) понимания развития, формулируют положе­ние о необходимости рассмотрения многообразия различ­ного рода факторов, вступающих в противоречие друг с другом. Такой эволюционизм оказывается частным, “партикуляристским” и требует рассмотрения отдель­ных частей и компонентов культуры. Возникло и раз­деление между пониманием эволюции как процесса, обусловленного внутренними (эндогенными) либо внеш­ними (экзогенными) причинами. Отвергая однофакторный детерминизм в развитии общества, неоэволюционис­ты стали утверждать вероятностный (стохастический) подход, позволяющий определить суммарную тенденцию большого количества различных изменений.

Таким образом, логика развития этого подхода при­вела к ограничению его притязаний, в результате чего вполне принятым стало положение о том, что эволю­ция — это процесс, через который реализуется внут­ренняя мера, скрытый потенциал явления через его из­менение при сохранении формообразующего начала. Та­кой подход означал переход к проблеме соотношения изменений и преемственности, роли традиций и само­бытности в регуляции общества и его культуры.

2. Структурно-функциональный метод

Детальное изучение первобытных культур способствова­ло обогащению методологического арсенала культурологичес­ких исследований. Вслед за эволюционным стали использовать­ся структурный, функциональный и системный подходы.

Структурный метод ориентирован на исследование струк­туры культурной системы и взаимосвязей между элементами сис­темы, скажем, между наукой и религией.

Функциональный метод нацелен на исследование функ­ций данной культуры, т. е. значение, которое имеет культурный феномен, к примеру религия, в жизни общества. Согласно функ­циональному подходу, в понимании Б. Малиновского, каждая культура должна рассматриваться не в соотношении с другими, а как внутренне самодостаточная и целостная система, состоящая из набора элементов, связанных между собой функциональными отношениями. При функциональном подходе основное внимание уделяется способам удовлетворения потребностей, запросов, ин­тересов людей, при этом каждый культурный элемент выполняет особую функцию. Этот метод нацелен на выявление общих функций бытия с точки зрения ее функционирования в системе обществен­ных отношений.

Структурно-функциональный метод формируется в начале XX в. в ходе расширяющегося взаимодействия западных обществ с культурами различных стран и народов. Методология эволюционизма оказалась непри­годной для научного освоения того качественно нового эмпирического материала, который стал в изобилии на­капливаться антропологами в результате полевых ис­следований.

Идея рассмотрения объектов как интегрированных, взаимовлияющих, выполняющих жестко установленные функции, заданные целостностью систем, входила в обиход в общечеловеческих дисциплинах под названием функционализма.

Сторонники структурно-функционального подхода отказались от принципов историзма и эволюционизма в объяснении общественных явлений. Они рассматрива­ли культуру как подсистему целостной социально-куль­турной структуры, каждый элемент которой выполняет как бы служебную роль в общей системе регуляции. В рамках этого направления англо-американская ант­ропологическая школа (А. Кребер, Р. Бенедикт, М. Мид, Б. Эванс-Причард и др.) накопила большой материал, описывающий обычаи, нравы, образ жизни так называ­емых примитивных народов: индейцев Северной и Юж­ной Америки, австралийских аборигенов, африканских племен. Позднее были проведены исследования малых народов Индии, стран Юго-Восточной Азии и т.д. Обоб­щение этого материала в работах английских ученых: культуролога Б. Малиновского и этнографа А. Радклифф-Брауна — выразилось в основных постулатах функционализма: