Сословная принадлежность субъекта преступления в Судебниках XV-XVII вв., по всей видимости, не влияла на наступление ответственности. Независимо от принадлежности к классу или сословию лицо, совершившее преступление, подвергалось суду. Однако для лиц высших сословий могло следовать прощение от Государя, а наделенные правом суда над низшими сословиями феодалы имели преимущество в процессуальной сфере. На Руси (в отличии отЗапада) действовал принцип применения всех видов наказания ко всем сословиям, но при этом суровость кар для феодалов была ниже. К тому же в силу естественных условий феодал просто не мог совершить обычную кражу, а крестьянин - должностное преступление (поскольку никогда не мог стать должностным лицом).

Для обозначения преступника-профессионала (разбои, грабежи, убийства и т. д.) в XV-XVI вв. использовался термин «лихой человек». Признание преступника лихим автоматически порождало возможность применения смертной казни. Применялись и специальные термины: «тать», «зажигальник», «душегубец», «крамольник», «вор» и т.д.

Постепенно в этот период субъектами преступления стали холопы.

5.4. Преступления и наказания в Судебниках 1497 г. и 1550 г.

Оба Судебника знаменует этап единого Русского государства и в области уголовного права начинают долгий процесс формирования системности. Деление преступлений осуществляется по наличию специального субъекта – «лихих людей». Все наиболее тяжкие преступления – разбой, душегубство, татьба – выделены в особую группу, связанную с «лихим делом».

Судебники закрепили наказуемость антигосударственных деяний (ст. 9 Судебника 1497 г. и ст. 61 Судебника 1550 г.), под которыми понимались политические и должностные преступления. В противовес «измене» Псковской грамоты, политическая деятельность против государства именуется крамолой, подчеркивается ее «внутренний характер», направленность против власти:

«Государскому убойце и крамольнику, церковному татю и головнику, подымщику и зажигальщику…живота не давать, казнить смертной казнью».

Сюда же примыкали заговоры и мятежи, бесчестье и брань в адрес государя.

Должностная преступность в Судебнике 1497 г. упоминается в виде запретов взяточничества, мздоимства, злоупотреблений властью, без установления конкретных репрессивных мер. Страна управлялась узкой группой лиц, в отношении которых государство ограничивалось превентивными запретами. В Судебнике 1550 г. взяточничество уже рассматривается как уголовно наказуемое деяние. По некоторым мнениям, идея служебного долга была на Руси достаточно развита и европейское право не знает такого целенаправленного воздействия в борьбе с злоупотреблениями и коррупцией, как русские Судебники. Следует отметить, что коррупция и злоупотребления властью особенно развились в царствование Ивана IV и в опричное время. Ответственность за должностные преступления имела сословный характер: высшее боярство выплачивало штрафы, дьяков наказывали тюрьмой, подьячих – торговой казнью.

Преступления против личности и собственности в большинстве случаев объединены (татьба, разбой, грабеж). Смертной казнью могла наказываться церковная и “головная” татьба. Действовал принцип личности и собственности всех сословий, хотя ответственность за преступную деятельность имела сословный оттенок. В центре стояла охрана жизни, принадлежащей Богу, и за душегубство разбойники карались смертью. Бытовые убийства Судебники регулируют недостаточно ясно.

За обычную кражу били кнутом, заставляли возместить ущерб и сажали в тюрьму до тех пор, пока виновного не брали на «крепкие поруки». При вторичной краже, при разбое и грабеже тщательно расследовалась связь подозреваемого с «лихими людьми», при обнаружении ее могла следовать смертная казнь. Судебник 1497 г. устанавливает, что при отсутствии денежных средств вор должен отработать убытки. Судебники за все виды посягательства на личность и собственность предусматривают имущественно-штрафные взыскания. За нарушения межи князя или боярина били кнутом и наказывали штрафом в 1 руб.; за нарушение крестьянской межи также полагался денежный штраф.

Централизация государства благоприятно складывалась на торгово-экономической деятельности. Но преступность в этой сфере приобрела организованный характер, участились финансовые злоупотребления. Поэтому возникла необходимость в регламентации торговых пошлин, охране торговли. В 1553 г. в Москве состоялась массовая казнь преступной организации, занимавшейся подделкой монет. К середине XVI в. по всем торгам разослали единые меры для торговли. Употребление старых влекло уголовную ответственность: сначала штраф, а потом тюремное заключение.

Религиозные преступления в Судебники не были включены, и практика здесь имела свои особенности. За тяжкие религиозные преступления виновные подвергались двойному преследованию со стороны государства и со стороны церкви. Как и в Европе еретиков сжигали, но в сравнении со странами Европы число казненных на Руси было в тысячи раз меньше. Русскому праву не был свойственен террор ради террора. Еретиков сжигали лишь тогда, когда в их действиях видели социальную опасность. Церковь осуществляла свою деятельность в духовной сфере более последовательно, на Руси не было инквизиции, а принцип духовной свободы долгое время занимал важное место.

Уголовные наказания в Судебнике 1497 г. были значительно мягче, нежели в странах Западной Европы, хотя карательная практика средневековья везде отличалась достаточной жестокостью. В русских уголовных наказаниях отсутствует свойственная Западу идея превентивного террора, они более идеологизированы (связаны с религиозными воззрениями), направлены на изменение духовного облика и поведения преступника, на сохранение его в лоне общественной жизни.

Смертная казнь в Судебнике 1497 г. предусмотрена примерно в десяти случаях. Действовало правило, согласно которому государь мог помиловать приговоренного. Власть понимала, к каким гибельным последствиям мог привести террор в отношении собственного населения. Мнения западной науки о русском деспотизме мало соответствует действительности. В литературе имеются указания, что в германской Каролине (1523 г.) смертная казнь предусматривалась гораздо чаще – в 44 случаях. Анализ летописей, показывает, что с времени правления Ивана III (с 1462 г.) до середины XVI в. связи с борьбой с «лихой преступностью» даже по политическим заговорам против Москвы казни применялись очень ограниченно. Огромную роль в этом играла национальная идеология, согласно которой преступник после смерти отвечал лишь перед Богом, а светская власть не вправе предрешать его судьбу. Отсюда – строгое соблюдение погребальной обрядности. Изуверские способы казней не были распространены: наиболее приемлемым считалось отсечение головы, разбойников вешали, фальшивомонетчикам (как и в Европе) заливали горло металлом.

Телесные наказания в Судебниках представлены довольно широко. Однако русскому праву было чуждо изуверство ради устрашения. В отличии от «цивилизованной» Европы на Руси не выкалывали глаза, не отрубали части тела. Конечно, в этом сказывался прагматический подход: инвалид не был нужен обществу, обремененному войнами и тяжким трудом.