Одновременно с этим не менее остро стоял вопрос о том, как заинтересовать крепостного крестьянина в добросовестной и качественной работе на его барщине, что позволило значительно повысить доходы помещиков. Именно последнее было в центе внимания ВЭО, основанного под покровительством Екатерины II группой аристократов и сановников, в число которой также входили помещики-практики и академики-иностранцы. Они, прежде всего, делали ставку на совершенствование агротехники, орудий труда и применение новых культур.

Вскоре, по инициативе Екатерины, обществом был объявлен конкурс на тему: «Что полезнее для общества, чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?».

На конкурс было подано 162 работы, причем 155 – из-за границы. Конкурсный комитет отобрал всего 17 работ, разделив их на три класса.

Французские философы Вольтер и Мармонтель в своих конкурсных работах подошли к решению вопроса с позиций естественных прав человека на свободу и собственность, связав воедино вопрос о праве крестьян на собственность с освобождением их от крепостного рабства (французские просветитель не делали разницы между рабством и крепостной зависимостью). «Дух собственности удваивает силы человека. Люди работают на себя и на свою семью с большей энергией и удовольствием, чем на господина. У раба, который является собственностью другого, мало склонности к женитьбе. К тому же он часто не хочет производить подобных себе рабов. Его мастерство подавляется, душа огрублена и его силы никогда не используются во всем их многообразии»,- так писал Вольтер в своей работе. Именно теоретические, просветительские исходные позиции этих работ, несмотря на непоследовательность, противоречивость и готовность к компромиссу с дворянством, не устраивали конкурсный комитет ВЭО, и он отнес эти работы к «третьему классу», как не заслуживающие премии и опубликования.

Антикрепостнической направленностью, сочувствием к крепостному крестьянину выделялись работы русских авторов, которые в своих конкурсных работах исходили из незыблемости крепостничества, неограниченности прав дворян на личность и имущество крестьян, дворянской собственности на землю. «Ничто человека в большее уныние привести не может, как лишение соединенных с человечеством прав . Наши крестьяне печальным своим примером могут доказать, сколь пагубно конечное угнетение для людей . Я не нахожу беднейших людей, как наших крестьян, которые не имея ни малой от законов защиты, подвержены всевозможным не только в рассуждении имения, но и самой жизни обидами и претерпевают беспрестанные наглости, истязания и насильства, отчего неотменно должны они опуститься и придти в сие преисполненное бедствий как для них самих, так и для всего общества состояние, в котором мы их теперь действительно видим»,- выдержка из работы А.Я. Поленова «О крепостном состоянии крестьян в России».

Первая премия была присуждена французскому ученому Беарде де Л’Абею. Для его работы, как и для работы лифляндского помещика фон Мека, характерно использование идей Просвещения в интересах дворянства и в целях сохранения существующего порядка, хотя они также ссылаются на то, что «самая большая государственная польза состоит в том, чтобы крестьянин имел совершенную в земле собственность.»[2].

В 1767 г. начала свою работу Уложенная комиссия. Избранные в нее 564 депутата распределялись по сословиям следующим образом:

правительственные чиновники - 5%

дворяне - 30%

горожане - 39%

государственные крестьяне - 14%

казаки, инородцы и прочие - 12%

На самом деле доля дворян была выше, поскольку дворяне-домовладельцы нередко избирались в Уложенную комиссию от городов. Крепостные в Уложенной комиссии не были представлены.

На заседаниях комиссии иной раз звучали весьма либеральные речи. Так, Г. Коробьин обличал притеснения крестьян помещиками, сетовал на непомерную тяжесть повинностей, оправдывал бегство крестьян нестерпимыми условиями их существования. Я. Козельский требовал запретить увеличение крестьянских повинностей сверх установленного законом уровня, а А. Маслов предлагал передать крепостных в распоряжение специальных коллегии, которая бы и взимала повинности в пользу помещиков.

Однако подавляющее большинство дворянских депутатов стеной встало на защиту крепостничества и своих привилегий. Идти же наперекор дворянству было для царицы не просто рискованно – самоубийственно. Не только отмена, но и любое серьезное смягчение крепостного права означали бы для нее неизбежную потерю трона. Много лет спустя она с искренней горечью вспоминала: «Едва посмеешь сказать, что они(крепостные) такие же люди, как мы, и даже, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями;…когда в комиссии для составления нового Уложения стали обсуждать некоторые вопросы, относящиеся к этому предмету…я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому предмету мыслили бы гуманно и как люди».

Не оправдали надежд царицы и депутаты-горожане. Екатерина мечтала создать в России «третье сословие», представив городским жителям широкие возможности для занятий торговлей и промышленностью. Но для того, чтобы реализовать этот замысел, надо было обеспечить предпринимателей свободной рабочей силой. Между тем в Уложенной комиссии городские депутаты радели лишь о праве выкупать крепостных, да об отстранении дворянства от торговли. Даже зажиточное российское купечество не доросло еще до того, чтобы ставить вопрос о своих политических правах, юридических гарантиях и т.п. Пока оно еще мыслило по- старому, стремясь к сословным привилегиям.

В конце 1768 г. Уложенная комиссия была распущена, поскольку не выполнила своей задачи. Екатерина убедилась в неосуществимости выработки нового Уложения.

Ситуацию, сложившуюся в России с крестьянами, с решением вопроса о предоставлении им земли в собственность нельзя назвать простой. Для этого необходимо было сломать представление крепостников и дворян о крестьянах как о вещи. Екатерина предпринимает еще один оригинальный шаг; как передовые мысли западных философов были отражены в «Наказе» депутатам Уложенной комиссии, так и ситуация с крестьянами решается путем «открытого конкурса», в котором принимают участие просвещенные умы XVIII века, которые настолько открыто говорят о причинах крестьянской нестабильности в стране и способах ее ликвидации, что многие работы на русском языке не публикуются, кроме того - не издана ни одна из работ русских авторов.

Внешняя политика и дипломатия.

Внешняя политика - самая блестящая сторона государственной деятельности Екатерины, произведшая наиболее сильное впечатление на современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать об этом царствовании, говорят о победоносных войнах с Турцией, о польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных отношениях Европы. С другой стороны внешняя политика была поприщем, на котором Екатерина всего удобнее могла завоевать народное расположение: здесь разрешались вопросы понятные и сочувственные всему народу. Наконец здесь не нужно было придумывать программы, ни искать возбуждений: задачи были готовы, прямо поставлены вековыми указаниями истории и настойчивее других требовали разрешения. Потому наибольшее внимание императрицы было обращено в эту сторону. После Ништадского мира, когда Россия твердой ногой стала на Балтийском море, на очереди оставались два вопроса внешней политики, один территориальный, другой национальный. Первый состоял в том, чтобы продвинуть южную границу государства до его естественных пределов, до северной береговой линии Черного моря с Крымом и Азовским морем и до Кавказского хребта. Это восточный вопрос в тогдашней исторической постановке. Потом предстояло довершить политическое объединение русской народности, воссоединив с Россией оторванную от нее западную часть. Это вопрос западнорусский. По самому своему существу оба вопроса имели местное значение, возникли исторически взаимных отношений соседних государств, притом не имели никакой исторической связи между собой. Поэтому для их успешного разрешения их следовало локализовать и разделить, то есть разрешать без постороннего вмешательства, без участия третьих, и разрешать не оба вместе, а тот и другой порознь.