График №1. Помесячные числа умерших городских и сельских жителей Киевской области, 1932–1934.

График №2. Помесячные числа умерших городских и сельских жителей Харьковской области, 1932–1934.

Более общие данные о помесячных числах умерших за 1932–1934 годы, зафиксированных на тех территориях РСФСР и Украины, где продолжалась регистрация (по России отчет представили 24 региона из более чем 40, входивших в состав России в этот период), приведены на графике№ 3 и №4. В целом по России с осени 1932 по июль 1933 года число умерших увеличилось более чем в 2,5 раза, на Украине максимальное число смертей пришлось на июнь 1933 года и превосходило соответствующее число осенних месяцев 1932 года более чем в восемь раз!

График №3. Помесячные числа зарегистрированных умерших в РСФСР за 1932–1934 годы.

График №4. Помесячные числа зарегистрированных умерших в Украинской ССР за 1932–1934 годы.

Я исследовал большое количество данных, и обнаружил в них большое количество разногласий, каждое из разногласий поневоле дает свою интерпретацию этих данных и вносит в них свои коррективы, что приводит к большому числу различных оценок. Я приведу несколько таких оценок для СССР в целом.

Таблица 1. Оценки числа жертв голода 1932–1933 года для СССР.

Как видно на таблице, более поздние оценки, как правило, и более высокие. Создается впечатление, что истинные масштабы голода долгое время недооценивались, и лишь после того, как открылся доступ ко многим архивным документам, стал осознаваться и его истинный размах.

В период демографической катастрофы 1933 года наиболее незащищенными оказались дети и старики: концентрация смертности в детских и старческих возрастах ярко выражена. На долю детей моложе 5 лет приходилось почти 35% смертей, на долю стариков старше 60 лет — свыше 23%[5]. Младенческая смертность в 1933 году, рассчитанная с учетом коррекции на недоучет демографических событий, составляла в СССР — 317%,[6] в России — 295%.[7] Продолжительность жизни в России в 1933 году снизилась более чем в два раза по сравнению с 1928 годом.

3.География голода.

При отсутствии информации о голоде по стране в целом, тем более сложно было судить о географии голода внутри страны. Однако там, где свирепствовал голод 1932–1933 годов, он нанес столь глубокие раны, что они не зажили и десятилетия спустя. С. Максудов обнаружил старые шрамы, изучая материалы переписи населения 1959 года. Он показал, что в районах, переживших голод, существует провал в численности поколений, родившихся между 1930 и 1934 годами. К началу 1959 года, когда проходила перепись населения, представителям этих поколений было от 25 до 29 лет. В России, на Украине и в Казахстане эти поколения оказались более малочисленными по сравнению как с предыдущими (родившимися в 1925–1929 годах), так и с последующими (родившимися в 1935–1939 годах). Однако такое соотношение отмечалось не повсеместно.

Максудов изучал соотношение численности поколений сельских женщин — группы населения, слабее других затронутых миграциями и событиями военных лет. Он показал, что провал численности поколений, родившихся в начале 1930-х годов, наблюдался в большинстве областей Украины, но его не было ни в Западной Украине, не входившей до 1939 года в состав СССР, ни в соседних областях России. Но области с таким же характерным провалом в численности поколений, родившихся в первой половине 1930-х годов, были и в России (табл. 2). Кроме того, явно ненормальным было соотношение групп поколений в Казахстане (который в 1932–1933 годах входил в состав РСФСР): родившиеся в 1930–1934 годах составляли 0,74 от числа родившихся в следующие пять лет, и в то же время их было на 7% меньше, чем родившихся на 5 лет ранее.

Таблица 2. Соотношение численности поколений, родившихся в 1930–1934 и 1935–1939 годах по данным переписи населения 1959 года. Сельские женщины. Некоторые области Украины и России.