Сейчас трудно предположить, каков был бы путь страны, если бы оппозиция одержала победу в одной из битв 20-х – 30-х годов. Тут вновь можно вспомнить и о личных мотивах, руководивших лидерами оппозиции в борьбе за власть, и о не менее, чем сталинские репрессии, впечатляющих проектах Троцкого. Но факт остается фактом – победили не они, а Сталин, и результаты этой победы, подкрепленные «успехами» новых правителей до сих пор сказываются на развитии страны.

Революция – вопросы и ответы

Каждая «…великая революция ставит перед учеными кардинальные исторические вопросы . Самый главный, сложный и важный вопрос, поставленный большевистской революцией и ее последствиями, касается связи между большевизмом и сталинизмом…»(Коэн С., «Большевизм и сталинизм», «Вопросы философии» 1989 №7, стр. 46). На этот вопрос, по-видимому, возможны только два ответа.

Первый сводится к тому, что движение от социалистической революции к диктатуре Сталина было исторически закономерным и неизбежным, что внутри большевизма не существовало никаких политических альтернатив этому движению. Тогда все промежуточные этапы между Октябрем 1917 года и утверждением сталинского режима должны рассматриваться как несущественные зигзаги на пути, фатально предначертанном самой революции. Внутрипартийная же борьба 20-х – как исторический эпизод, любой исход которого привел бы к результату, аналогичному сталинизму.

Другой ответ исходит из того, что сталинизм не был неизбежным логическим результатом, что его победа была в известном смысле исторически случайной, что внутри большевизма существовало сильное течение, выдвигавшее реальную альтернативу сталинизму, а борьба с этим течением составляла главную функцию сталинского террора.

Для научного обоснования этих тезисов необходимо опереться на возможно более полную совокупность исторических фактов. В истории чаще, чем в других науках, неверные представления о фактах являлись не столько результатом действительного заблуждения, сколько сознательным или бессознательным обслуживанием политических задач. Но никогда до двадцатого века не формировалось такого количества исторических фальсификаций, основанных на выпячивании одних фактов и замалчивании других. Никогда раньше не звучало с такой актуальностью понятие «амальгама». Созданное применительно к политической жизни в эпоху Великой французской революции, оно означало прием фабрикования политических «заговоров», применяемый для нагнетания истерии среди народа.

Уже в конце 20-х годов левая оппозиция доказывала, что Сталин и его приспешники взяли на вооружение метод амальгамы для обвинения оппозиционеров в сотрудничестве с антисоветскими силами. В 30-е годы Троцкий говорил о сталинских амальгамах, как о провокационном отождествлении большевиков – противников сталинизма – с контрреволюционными заговорщиками диверсантами и шпионами иностранных разведок. Это и стало главным оружием в так называемой борьбе с «врагами народа». В дальнейшем так же амальгамировались глубоко разнородные силы: власовцы, участники крестьянских восстаний, «раскулаченные», обыватели, пострадавшие за неосторожное слово, даже коммунисты, отважившиеся на критические замечания о существующих порядках.

Амальгамирование всех этих явлений базируется на одном формальном признаке – применение насилия, без учета того против каких сил оно было направлено и условий, в которых осуществлялось.

Многие из создателей новейших исторических мифологем выстраивают якобы последовательные ряды: палачи, жертвы и жертвы-палачи, павшие от руки своих бывших соратников. К числу первых, как правило, относят Ленина, Троцкого, Свердлова, Дзержинского, навязывая им роль предшественников Сталина, Ягоды, Ежова и Берии. Ко вторым – безвинных жертв сталинизма, и реальных врагов Октябрьской революции. Третьими традиционно считаются погибшие в годы сталинизма большевики, которые уже участием в революции и гражданской войне вырыли себе могилу. Таким образом, общий формальный признак –- однопартийность – объединяющий чисто внешне революцию и сталинизм, скрывает под собой то, что совершенно необходимо учесть, а именно: чтобыла партия при Ленине и чемона стала при Сталине.

Сталинизм, внешне демонстрируя приверженность большевистским традициям, идею интернационализма сменили практикой некоего великодержавного шовинизма, а идею постепенного отмирания государства – практикой укрепления государственности, тотального принуждения и насилия. Забывают и об одной из традиций сталинского бонапартизма: постоянство в преследовании определенной группы своих врагов. Существовала лишь одна категория жертв сталинизма, по отношению к которой в течение двадцати пяти лет сталинского режима все усиливалась террористическая политика. В нее входили профессиональные революционеры и рядовые коммунисты, имевшие какое-либо касательство к внутрипартийным оппозициям 20-х – 30-х годов. Массовый характер такого преследования исключает его объяснение личными антипатиями Сталина. Очевидно, было нечто грозное для самого существования сталинского режима в идеологии, имевшейся в те годы и «троцкизмом». Самое печальное то, что за малым исключением, все эти люди уничтожены задолго до смерти Сталина, и мы нигде не встречаем упоминаний о судьбах действительных «троцкистов», истинных сторонников оппозиции, Необходимо восполнить этот пробел. Такое исследование исключает безапелляционность и априорность выводов. Оно предполагает освещение исторических событий в их реальной последовательности, что позволяет следовать как принципу историзма, так и объективности.

Прежде чем рассматривать сущность внутрипартийной борьбы 20-х – 30-х годах, необходимо найти ее истоки, которые были заложены еще до победы революции. Один из будущих лидеров оппозиции, Лев Троцкий, еще в 1906 году в своей работе «Итоги и перспективы» в схематическом виде изложил свою концепцию перманентной революции, значительно отличавшейся от ленинской, так и от меньшевистской.

Сущность ее в следующем. Российская буржуазия не способна возглавить революционное движение, а, следовательно, полная победа демократической революции в России возможна только в форме диктатуры пролетариата, опирающегося на крестьянство. Пролетарская диктатура неминуемо осуществит попутно с социалистическими и демократические задачи и даст мощный толчок международной социалистической революции. Победа социализма на западе обеспечит России защиту от буржуазной реставрации и торжество социализма. Троцкий вовсе не недооценивал роли крестьянства как опоры революционного пролетариата. Он недооценивал совсем иное – способность крестьянства к политической самостоятельности. Поэтому он и считал изменением влияние крестьянства на правительственную политику. При этом он, однако, считал вполне естественным вхождение в рабочее правительство революционных представителей непролетарских общественных групп. Задолго до Ленина Троцкий обосновал идею возможности и, более того, неизбежности победы социалистической революции в одной стране, отсталой в экономическом и социально-политическом отношениях, в наиболее слабом звене мировой капиталистической системы. Эта гипотеза была преждевременной, что ни в коей мере не свидетельствует о ее полной бессмысленности. Напротив, приходится признать, что Троцкий сыграл в подготовке Октябрьской революции выдающуюся роль. В те дни даже его противники признавали это. Но уже тогда над Троцким и его сторонниками начинали сгущаться тучи.