Еще одной болезнью, типичной для развивающейся экономики и также подрывавшей ход либеральных реформ, была коррупция. Она проявлялась практически во всех сферах жизни, но особенно скандальный характер приняла при проведении программы приватизации. Мощные группы интересов не позволяли центральной власти эффективно контролировать государственные расходы. Это накладывалось на кризис бюджетного федерализма: регионы к концу 2001 г. задолжали банкам до 10 млрд долл. и требовали дополнительных трансфертов от центральной власти. Невозможность справиться с коррупцией стала в конечном итоге причиной (и поводом) первой отставки в 1996 г. отца аргентинских реформ - Доминго Кавалло.

Поскольку центральная власть полностью лишилась инфляционных источников финансирования бюджета, а система государственных финансов оставалась слабой (несмотря на попытки ее оздоровления), были неизбежны дефициты и наращивание государственного долга. К примеру, дефицит бюджета за 2001 г. оценивается в размере 2,8% ВВП. В абсолютном выражении величина внешнего долга Аргентины примерно такая же, как у России – 142 млрд долл. Но в Аргентине проживает 36 млн чел. и долговая нагрузка в расчете на душу населения очень высока (4 тыс. долл.), тогда как для России этот показатель в 4 раза ниже. Высоки также текущие долговые платежи Аргентины, к концу 90-х они составляли примерно 5 млрд долл. в год.

Аргентина существенно отличается от России большей интегрированностью в мировую экономическую и финансовую систему. По этой причине курс аргентинской национальной валюты ближе к уровню паритета покупательной силы, а ВВП в долларовом выражении на душу населения почти в 4 раза выше, чем в России (7,8 тыс. долл. для Аргентины и 2 тыс. долл. для России). По той же причине отношение внешнего долга к ВВП для обеих стран до девальвации песо было примерно одинаковым, около 50% ВВП. По мировым меркам это не так много, однако долговые кризисы бывают обусловлены не столько данным соотношением, сколько неспособностью государства обслуживать и рефинансировать свои долги в краткосрочной перспективе. Именно данное обстоятельство явилось основной причиной суверенного дефолта России в 1998 г. и Аргентины в конце 2001 г.

Открытость аргентинской финансовой системы, как и привязка песо, сыграла двоякую роль. Благодаря более широкому и свободному, чем в России, присутствию иностранных банков эта система оказалась менее уязвимой к шокам международной ликвидности. Положительную роль сыграли также меры в области банковского регулирования и надзора. Реформа финансовой системы открыла доступ частного сектора к кредитам как в национальной валюте, так и в долларах (по разным оценкам от 70% до 80% частных заимствований в Аргентине приходятся на долларовые инструменты). С одной стороны, создание более благоприятных условий для заимствований вело к росту потребления и стимулировало внутренний спрос. С другой стороны, в случае девальвации песо накопление долларовой задолженности ставило на грань банкротства значительную долю домохозяйств и предприятий. Это и было одной из причин откладывания решения о смене курсового режима. Как и в России, переоцененность национальной валюты создавала иллюзию быстрого роста богатства и расширения среднего класса. Кроме того, происходило увеличение импорта, что вело к ухудшению платежного баланса.

Из-за достаточно высокой степени интегрированности в мировую экономику Аргентина понесла ощутимый удар в результате мировой рецессии, начавшейся в 2001 г. На ее экономике сказывался еще финансовый кризис и замедление мирового роста с 1997 г., но спад 2001 г. оказался особенно болезненным. Эти тенденции усугублялись рестриктивными мерами в денежно-кредитной и фискальной сфере по рекомендациям МВФ, которым Аргентина до последнего старалась следовать. В результате темп падения ВВП в 2001 г. достиг 6%, а безработица приблизилась к уровню 20%.

Политические факторы кризиса

Как и в подавляющем большинстве латиноамериканских стран, в Аргентине реализован режим президентской власти. Однако, как показал ход реформ и особенно последние события, эта власть не очень сильная. Избранный всенародным голосованием президент Фернандо де ла Руа вынужден был подать в отставку из-за провала экономической политики и неудачной попытки ввести в стране чрезвычайное положение. Ситуацию 1998 г. в России тоже можно считать провалом властей (достаточно вспомнить публичные обещания Б. Ельцина незадолго до 17 августа не проводить девальвацию). Однако трудно представить, какой оборот приняли бы события, если бы Б. Ельцин ушел тогда в отставку. Сильная президентская власть (в частности, ее опора на силовые структуры) позволила сохранить в России социально-политическую стабильность, несмотря на все издержки для населения в связи с девальвацией рубля.

Слабость президентской власти в Аргентине имеет различные причины. Во-первых, это синдром военных диктаторских режимов: историческая память о диктатурах прошлого затрудняет последовательную реализацию в Аргентине модели эффективной президентской демократии. Во-вторых, для этой страны (впрочем, как и для России Ельцина) характерна высокая степень политической поляризации, причем на идеологических основаниях. Одно из противостоящих политических течений представлено либеральными силами (включая левоцентристов), стремившимися к созданию свободного рынка, большей экономической открытости и демократизации общества. Второе течение, традиционно популярное в этой стране, – перонизм – ставит во главу угла сохранение национальных особенностей с опорой главным образом на протекционизм и патернализм в экономической политике. Все усилия по созданию среднего класса так и не смогли преодолеть идеологических противоречий между данными течениями, а кризис еще больше обострил их.

В-третьих, Аргентине, как и современной России, присущ "византийский" стиль государственного управления. Этот стиль отличает непрозрачность, кулуарность отношений в политике, интригантство и т.д. В таких условиях реформаторы постоянно сталкиваются с необходимостью поиска компромиссных решений. Сам "отец" либеральных реформ Д. Кавалло был вынужден на практике отходить от принципов либерализма, например, манипулируя налоговыми ставками. Незадолго до отставки он фактически выступил против своего главного "дитя" – рыночной конвертируемости песо, предложив систему множественных обменных курсов, которая позволила бы поддержать экспортеров. Все это подтверждает известный тезис, что радикальные рыночные реформы трудно реализовать при неэффективной системе госуправления. Аргентина (как и Россия 90-х) не стала исключением из данного правила.

Помимо внутренних политических факторов в случае Аргентины очень негативную роль сыграли внешние факторы. Пожалуй, основной из них – резкое изменение за последний год приоритетов американского правительства в отношении помощи странам, терпящим финансовые бедствия. Сейчас идет много споров о доле вины МВФ и косвенно США в провале аргентинской модели. Главной ошибкой МВФ считается то, что Фонд продолжал настаивать на дальнейшем ужесточении бюджетной и денежно-кредитной политики даже тогда, когда поддержка привязки песо была уже явно бесперспективной. Эта политика исключала возможность оживления экономики и не могла быть реализована без финансовых вливаний извне. Собственно на эти вливания и рассчитывало правительство Аргентины до объявления дефолта. Когда ситуация стала катастрофической, МВФ приостановил выделение кредитов и предложил этой стране два варианта: девальвация песо либо полная долларизация экономики.