Оглавление:

Введение

«Я любил свой народ, свою страну .». А. Ф. Кони

После революции

Учеба

Диссертация

Дела

Соратники

Литература

Вывод

Введение:

XIX век — преддверье революции, время, когда вершилась последующая история страны, время суровых реформ и великих людей, творивших их. Множество людей было поднято политическим водоворотом реформируемой России наверх и столько же сброшено вниз, их судьбы навсегда останутся на страницах учебников истории и политологии.

Безусловно, большая и основная часть интеллигенции предреволюционного периода истории России была связана с политикой, и явилась движущей силой будущих революций, что, конечно, неудивительно. Люди, имеющие образование, чутко ощущающие политическую среду, не могут оставаться равнодушными к ситуации в стране

«Я любил свой народ, свою страну .». А. Ф. Кони.

После революции.

Из своих 83-х 10 лет Анатолий Федорович Кони прожил при Советской власти. Она лишила его, кажется, всего: высших чиновничьих званий и орденов, поста члена Государственного совета. Кроме, конечно, звания по­четного академика по разряду изящной словесности, учрежденному к сто­летию со дня рождения Пушкина. Как всякое академическое звание, оно присваивалось выдающимся российским писателям пожизненно.

В самом начале первого года нового века вместе с Львом Толстым, Короленко, Чеховым — в ознаменование заслуг их в литературе — Кони был избран почетным академиком. Как известно, находившийся в оппози­ции к царской власти и ее институтам Толстой вообще не принял этого звания, Короленко и Чехов демонстративно, в знак протеста против не­избрания в «почетные» Горького, сложили с себя это звание — Кони оставался «почётным», чем чрезвычайно гордился.

Едва ли не на протяжении всей своей жизни он выступал с докла­дами, речами, статьями о Пушкине, Лермонтове и Толстом, Тургеневе и Достоевском, Гончарове и Некрасове… Он посчитал себя нужным стране и народу — и продолжал свое слу­жение им. Ему предложили поехать за рубеж на лечение (то было, как для Короленко, завуалированное предложение выбрать между голодной, воюющей, обновляющейся Родиной и сытым, комфортным Западом). Как и Королепко, старый Кони отказался. А иначе не могло быть.

Это не значило, что Анатолий Федорович принимал идеи партии, новой власти. Народный комиссар просвещения А. В. Луначарский в эти годы считал Кони лишь «блестящим либералом», забывая о его демократизме зачастую неотделимом от либерализма человека, вынужденно служившего в самом капище «судебного мира эпохи царей» и тем не менее сумевшего сохранить гражданское лицо, нравственную независимость, ува­жение даже своих политических противников — «седых злодеев» Госу­дарственного совета и сената.

Учеба.

Печататься он начал рано. Ему не было и двадцати двух, когда увидела свет его кандидатская диссертация «О праве необходимой обороны». Вооб­ще надо сказать, что многое, очень многое в детстве, отрочестве, юности Анатолия складывалось необыкновенно счастливо.

Его отец был известный в 30—40-х годах литератор, журналист, издатель; мать тоже писала и издавала рассказы и повести, позднее стала известной в столицах и провинциях актрисой. И Федор Алексеевич Кони и Ирина Семеновна Юрьева (по сцене Сапдунова) были людьми незауряд­ными, талантливыми многосторонне и столь же крепко преданными каж­дый своей профессии. Горько писать о том, что они расстались: по-видимому, артистические, художественные натуры их требовали большей само­стоятельности и большей терпимости друг к другу .

Сохранился любопытный документ, характеризующий уровень во­спитания отцом младшего сына (старший оказался способным, но слабо­вольным, непутевым, растратил казенные деньги, кончил печально .):

«Я, нижеподписавшийся! Сделал сего 1858 года от Р. X. марта II дня условие с Анатолием Федоровым сыном Кони в том, что я обязуюсь издать переводимое им. Кони, сочинение Торквато, неизвестно чьего сына Тассо, «Освобожденный Иерусалим» с немецкого и обязуюсь издать его с карти­нами и с приличным заглавным листом на свой счет числом тысяча двести экземпляров (1200) и пустить их в счет по одному рублю серебром за экземпляр (1 р.с.); а также заплатить ему. Кони, за каждый переводи­мый печатный лист по десяти (10 р.с.) рублей серебром, а листов всех одиннадцать (II числом) .

Руку приложил: переводчик Анатолий Кони, коллежский советник доктор философии Федор Кони .»

Мы не знаем, выполнил ли 14-летний переводчик эту работу, но, судя по твердости характера и настойчивости, которые проявлял А. Ф. Ко­ни с детских лет и до последних дней жизни, он довел перевод до конца.

Он окончил трехгодичную немецкую школу в своем родном Петербурге, три года проучился в гимназии, из 6-го, предпоследнего класса, подго­товившись, сдал экзамены и поступил в университет на физико-матема­тический факультет; знал несколько европейских языков; в студенческие годы существовал на средства, добываемые частными уроками, отказываясь от материальной поддержки небогатых, в общем, родителей не потому, что они не в состоянии были помогать, а потому, что считал: должен обеспечивать себя сам. А с учениками занимался по словесности и исто­рии, по ботанике и зоологии (он учился на факультете по разряду есте­ственных наук). И только после закрытия с годичного университета по причине студенческих беспорядков перевелся в Московский, но уже на юридический. Что побудило юношу к переводу на «престижный», как сейчас бы сказали, факультет? Только что прогремела «Великая реформа», готовились Земская и Судебная; к первой Кони навсегда сохранил благоговейное отношение, к последней и сам «руку приложил», предельно четко и последовательно претворяя в жизнь только что увидевшие свет судебные уставы (с 1864 года). Пожалуй, главную роль в выборе профессии правоведа сы­грало время. Анатолий Федорович всегда считал себя сыном «святых шестидесятых» — и не изменил ни разу их лучшим заветам: гражданской честности, верности общественным идеалам, профессиональной этике, высоконравственным порывам молодости, когда не личные выгоды, а выс­шие интересы стоят у человека на первом плане.

«Повезло» Анатолию Кони и в том смысле, что эпоха наложила от­печаток и на наставников его — среди них были замечательные юристы, в разной степени причастные к реформам суда: Н. И. Крылов и Б. Н. Чи­черин, С. И. Баршев и В. Д. Спасович, отечественную историю с особенным блеском читал С. М. Соловьев. Только с одним преподавателем в будущем недобро скрестился путь Кони, а симпатия ученика сменилась презрением гражданина: курс гражданского судопроизводства читал К. П. Победоносцев .

О студенческих годах Кони оставил интересные, полные благодар­ной теплоты воспоминания (а равно, впрочем, и о годах юности), об учи­телях, о Москве. Как в школьные и гимназические годы в столице, в доме отца, Анатолий встречался и в Белокаменной с интересными людьми — писателями, историками, актерами; в старой столице он усердно посещал собрания знаменитого Общества любителей российской словесности, о ко­тором отзовется впоследствии: «Они собирали всю прогрессивно мысля­щую Москву». Еще усерднее занимался юный студент «своими» науками. Возможно, он стал бы неплохим естественником, продолжив учебу на физ­мате, но именно в правоведении он нашел себя — служителем Фемиды Кони оказался действительно блестящим.