1. страховщик,

2. лицо, ответственное за убытки

3. страхователь (выгодоприобретатель).

Для каждого из указанных субъектов суброгация имеет разные значения. В отношении каждого из них реализуются разные цели суброгации.

Для страховщика суброгация представляет безусловный интерес, поскольку обеспечивает возврат выплаченных сумм. Наибольший объем работы профессиональных страховых юристов, представляющих юридические отделы страховых организаций, составляет работа по предъявлению многочисленных суброгационных исков к лицам, ответственным за убытки, возмещенные страховщиком. Полученные суммы, с точки зрения страхового дела, относится к «прочим доходам» в общих доходах страховой организации. С позиции налогового законодательства, эти поступления относятся к страховым операциям, при этом они, в соответствии с пп. 7 п. 3 ст. 149 Налогового кодекса РФ, освобождаются от налогообложения по налогу на добавленную стоимость. Поскольку поступления в порядке суброгации относятся к доходам страховщика, снижают его экономические убытки, то можно данную цель суброгации, значимую для страховщика, назвать «экономической» целью.

Во-вторых, относительно лица, ответственного за убытки, суброгация проявляет свою цель «наказания» или «воспитания» этого лица, называемую многими авторами ключевой целью суброгации. Таким образом, суброгация частично сглаживает «слабость» страхования в вопросе стимулирования будущего ответственного поведения лица, ответственного за убытки.

В-третьих, относительно страхователя (выгодоприобретателя), получившего страховую выплату значение приобретает также цель – «сдерживания страхователя». Суброгация, среди прочего, выражает лежащее в основе имущественного страхования требование не допустить превращения страхования в источник неосновательного обогащения. Такое превращение произойдет, в частности, если страхователь при гибели или повреждении застрахованного имущества сможет получить сумму, равную понесенным им убыткам, дважды ― от того, чьи действия послужили причиной наступления страхового случая, и от своего контрагента по договору страхования ― страховщика.

Таким образом, применительно к каждому из субъектов, участвующих в процессе суброгации, проявляется та или иная специфическая ее цель. В первом случае (для страховщика) – это способ снижения убыточности деятельности. Во втором случае (относительно ответственного за наступление страхового случая лица) – это дисциплинирующий, воспитательный эффект суброгации. И, наконец, для получившего от страховщика страховую выплату суброгация выступает препятствием его неосновательному обогащению. Анализируя соответствующие точки зрения, касающиеся суброгации, можно прийти к выводу, что больший вес имеет вторая цель – наказание причинителя вреда. Это, на наш взгляд, не случайно, так как первая из целей расценивается как дополнительная возможность страховщика, являющегося, при том, рискующим предпринимателем. Кроме того, цена страховой услуги зависит не от возможности или невозможности применить суброгацию, а от теории вероятности, поэтому страховщик и без суброгации при объективном, правильно рассчитанном тарифе (страховой премии) должен остаться «в плюсе». Третья же цель, скорее дополнительная, т.к. получить двойное возмещение: одно от страховщика и другое от причинителя вреда, невозможно и без суброгации в силу общего правила страхования. Оно заключается в том, что имущественное страхование не может использоваться как способ получения дополнительного дохода. Оно призвано возмещать убытки, поэтому страхователю нечего будет предъявлять причинителю вреда после того, как страховщик уже произведет ему выплату. Отсюда, большее, если можно сказать, «концептуальное» значение суброгации, как для института страхования, так и для гражданского права в целом приобрела вторая вышеназванная ее цель. Исходя из нее, механизм суброгации «преследует» лиц, ответственных за убытки. Причем и содержательно, и в силу закона (поскольку он не делает никаких исключений) эта цель реализуется вне зависимости от вида имущественного страхования. Это послужило основанием распространить действие суброгации и на страхование ответственности.

Отличия суброгации от регресса и цессии

Суброгация действительно совпадает во многом с переходом прав, поскольку при этом, как подчеркивал Р. Саватье, «сохраняются тот же должник, те же обеспечения, тот же характер обязательств, те же проценты» .

Но всё же представляется целесообразным разграничить указанные две конструкции. Их анализ, проведенный Е. Годэмэ, привел его к выводу, что при всем сходстве цессии и суброгации есть основания для того, чтобы отделить одно от другого. Представляется, что высказанные последним автором соображения укладываются в рамки ГК. Так, в частности, Е. Годэмэ подчеркивал различие в решении вопроса о форме (не требуются формальности, предусмотренные для перехода прав), а равно ответственности. Смысл последнего различия иллюстрируется им на таком примере: «Когда право требования на сумму 10000 франков было уступлено за 5000, цессионар становится кредитором должника на сумму 10000 франков. Иначе происходит в случае суброгации. Цель суброгации в том, чтобы просто гарантировать защиту интересов лица, совершившего платеж… Следовательно, он вступает в права кредитора только в той сумме, в какой произвел платеж».

Очевидно, основное различие цессии и суброгации связано с характером интересов вступающего в обязательство лица: при цессии цессионарий стремится приобрести право, принадлежащее цеденту, а при суброгации – вывести должников из обязательства, при этом приобретение права представляет собой способ, к которому прибег его приобретатель. Нормы о переходе прав кредитора (ст. 382 – 390 гл. 24 ГК) применяются в данном случае в порядке аналогии закона, а значит, при условии, если иное не предусмотрено в положениях, посвященных самой суброгации. В частности, речь идет о переходе всей полноты прав, кроме случаев, когда иное не предусмотрено в указанных нормах. Так, п. 1 ст. 956 ГК допускает возможность указания в договоре между старым и новым кредитором на то, что соответствующие права вообще не переходят, а значит, допустимо включение в такой договор и условия о неполном переходе (см. о случаях, когда такой переход прав не может исключаться, п. 1 ст. 965).

Некоторые авторы считают суброгацию разновидностью регрессных (обратных) требований[7]. С этим суждением нельзя согласиться. Производность прав, приобретаемых страховщиком в результате суброгации, настолько глубока, что они ни при каких обстоятельствах не могут быть названы самостоятельными требованиями (как при регрессе).

Разница между регрессом и суброгацией принципиальна. Сущностное отличие заключается в том, что регресс предполагает существование двух обязательств: первое - основное (главное), которое выполняет третье лицо, и второе ― возникающее на основе, в связи с исполнением первого, производное (регрессное) обязательство. Регрессное обязательство производно от другого в смысле возникновения его на основе этого другого. Такой характер регрессного обязательства обусловливает и момент его возникновения: только после исполнения какого-то другого обязательства. При суброгации же, в чем и состоит суть перемены лиц в обязательстве, существует одно единственное (оно же первоначальное) обязательство, из которого страхователь, получивший страховое возмещение выбывает, а на его место встает выплативший это возмещение страховщик. И при регрессе, и при суброгации кредитор теряет право требования к должнику. Но при регрессе это происходит потому, что возникает совершенно другое самостоятельное обязательство со своими сторонами, где-то обязательство, в котором кредитор был стороной, выступает лишь предпосылкой возникновения нового права. При суброгации кредитор («первоначальный кредитор») выбывает из обязательства и на его место становится исполнившее в его пользу лицо, т.е. происходит правопреемство. При суброгации налицо сингулярное правопреемство, а при регрессе – появление вновь возникшего права.