Как общее правило, для действительности договора БГБ не требует специальной формы. «Все, что касается формы и содержания договоров, - подчеркивает уже известный И. Колер,—предоставлено свободному усмотрению сторон»[9]. Кодекс установил обязательную форму (письменную или судебную) только для отдельных договоров. Такая форма была безусловно необходима, например для сделок с недвижимостями (землей, имениями).

Форма договора имела основополагающее значение по БГБ для особого вида обязательств — абстрактных. Их существование в БГБ — особенность этого кодекса. Абстрактные договоры не допускались в принципе Кодексом Наполеона. Отличительная черта абстрактного обязательства (отвлеченного обещания уплаты долга, векселя) состояла в полном разрыве с принятым в договорном праве основанием (каузой). Предметом обязательства здесь являлось само обещание, облеченное в письменную форму. § 780 ГК так и определил этот договор: «договор, по которому должник обещает удовлетворение с тем, чтобы обещание послужило самостоятельным основанием обязательства .». Отвлеченное обещание уплаты долга в соответствии с этим параграфом «действительно только в случае облечения обещания в письменную форму». Абстрактный характер таких обязательств (отрыв от каузы) резко усиливал их мобильность (право переуступки), что было весьма выгодно капиталистическому обороту и особенно крупным капиталистическим объединениям (банкам), обладающим большими активами и вступающим в многочисленные договорные связи. А вот для группировок средней и мелкой буржуазии — экономически более слабых контрагентов — абстрактные, формальные договоры были весьма опасны. Представители именно такой буржуазии чаще оказывались в роли должников по этим обязательствам. Им очень трудно представить юридические возражения против векселя, так как обязательства с абстрактным характером сохраняли свою силу независимо от причины (каузы), послужившей основанием для такого договора. Не случайно Кодекс Наполеона, бережно защищавший интересы французского крестьянства и других слоев мелкой и средней буржуазии, не допускал абстрактных обязательств. Их наличие в БГБ надо признать поэтому значительной уступкой крупной германской буржуазии, промышленникам-монополистам и банкирам.

В целом легальные ограничения свободы договоров в БГБ немногочисленны и принципиально мало отличаются от аналогичных в Кодексе Наполеона (с отмеченными выше особенностями). Однако для БГБ характерен особый вид внеюрндических ограничений действительности договоров, малоизвестный французскому кодексу. Речь идет об уже упоминавшихся выше социально-этических критериях «доброй совести» и «добрых нравов». Кроме известного § 138 ГК, прямо признающего недействительной всякую сделку, противоречащую «добрым нравам», и разбираемого ранее, в Общей части БГБ, посвященной обязательствам, еще два весьма характерных правила, имеющих большое значение для судебной практики. Первое из них объявило, что «договор следует толковать согласно требованиям доброй совести и принимая во внимание обычаи гражданского оборота» (§ 157). Второе обязало должника «производить исполнение так, как-того требует добрая совесть, сообразуясь с обычаями гражданского оборота»(§ 242).

Таким образом, БГБ контролирует внеюридическими критериями не только заключение договорных обязательств (§ 138), но и их исполнение и толкование. Ничего подобного не знал Кодекс Наполеона. Провозглашенный им принцип свободы ограничивался только обычными малочисленными легальными требованиями. ГК Германии. также предоставив частным лицам формальную свободу в области договорного права, по существу предоставил судебным органам государства значительные полномочия по толкованию договорных правоотношений вплоть до признания их недействительности. Судейское усмотрение становится по существу средством реального ограничения (регулирования) свободы договоров в соответствии с классовым пониманием «добрых нравов» и «доброй совести».

Литература

1. Савельев В.А. Гражданский кодекс Германии (история, система, институти): Учеб. пособие. – М. Юрист 1994.

2. Бернгефт Фр. Гражданское уложение Германской империи в процессе его образования. - СПб., 1910.-С.

3. Покровский И. Указ. соч. - С.275-276; Раевич С. Указ. соч.

4. Колер И. Указ. соч.-С.814; Раевич С. Указ. соч.

[1] БГБ - начальные буквы немецкого названия кодекса ~ BurgerilchesGesetzbuch (BGB). Ему посвящено на Западе около 1500 научных работ. См,: WesenbergGNeueredeutschePrivatrechtsgeschichte, 1969. S.177.

В учебниках по истории государства и права постоянно встречается старое, до революционное название этого кодекса — Германское гражданское уложение (ГГУ). Однако оно не вполне точно переводит упомянутое выше немецкое название (БГБ). Кроме того, старый русский термин «уложение», строго говоря, означает не кодекс, каковым был БГБ, а свод, собрание законов. В настоящей работе термины «ГК» и «БГБ» употребляются как синонимы.

[2] Бернгефт Фр. Гражданское уложение Германской империи в процессе его образования. - СПб., 1910.-С.

[3]Motive- Bd. Ill, S. 173; Bd.U, S. 2.

[4] См. соответственно: Покровский И. Основные проблемы гражданского права.— П., 1917.-С. 106, Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. T.I, ч.И.—М-: ИЛ, 1950.-С.109.

[5] Колер И. Указ. Соч. - С.186.

[6] Вполне откровенно пишут об этом отдельные германские юристы: «Деловая жизнь требует предоставления самостоятельности отдельным категориям несовершеннолетних. БГБ удовлетворил эту потребность, разрешив присвоение несовершеннолетним полной дееспособности для определенного круга дел». Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т. 1. - М.:ИЛ., 1950.-С.137.

[7] Годэмэ Е. Общая теория обязательств. - М-, 1948. - С.70.

[8] Эннекцерус Л, Указ. соч. -С, 132.

[9] Копер И Указ. соч. - С. 187.