завещания граждан, находящихся в разведочных, арктических и других подобных им экспедициях, удостоверенные начальниками этих экспедиций;

завещания военнослужащих и других лиц, находящихся на излечении в госпиталях, санаториях и других военно-лечебных учреждениях, удостоверенные начальниками, их заместителями по медицинской части, старшими и дежурными врачами этих госпиталей, санаториев и других военно-лечебных учреждений;

завещания военнослужащих, а в пунктах дислокации воинских частей, соединений, учреждений и военно-учебных заведений, где нет государственных нотариальных контор и других органов, совершающих нотариальные действия, также завещания рабочих и служащих, членов их семей и членов семей военнослужащих, удостоверенные командирами (начальниками) этих частей, соединений, учреждений и заведений;

завещания лиц, находящихся в местах лишения свободы, удостоверенные начальниками мест лишения свободы.

Судебная и нотариальная практика знает много примеров, когда отдельные нарушения, допущенные при удостоверении завещания, в одних случаях ведут к признанию такого завещания недействительным, а в других, при аналогичных нарушениях, не влияют на его юридическую силу.

По моему мнению, разноречивая судебная практика в данном случае не может быть определена как явление отрицательное. Действительно, если завещание удостоверено только лечащим врачом, второй экземпляр завещания в нотариальную контору направлен не был, то такое завещание вряд ли можно признать действительным. В то же время, если при удостоверении завещания были допущены те же нарушения, но, например, подпись лечащего врача заверена главным врачом, который к тому же сам побеседовал с завещателем, о чем сделана отметка в тексте завещания, либо это стало известно в судебном заседании при рассмотрении иска о признании завещания недействительным, то такое завещание может быть признано действительным, хотя формально и нарушен закон при его удостоверении.

Об этом свидетельствует также судебная и нотариальная практика.

Так, народный суд признал недействительным завещание, которое было собственноручно написано наследодателем, имелась пометка о разъяснении ст.535 ГК РСФСР, воля завещателя была изложена предельно ясно. Помимо этого, один из экземпляров завещания был своевременно направлен в адрес нотариальной конторы. Основанием для признания завещания недействительным послужило то, что оно было удостоверено заведующей терапевтическим отделением, где находился на излечении завещатель. Думается, что у суда в данном случае не было оснований для признания завещания недействительным. Допрошенные по делу свидетели подтвердили, что завещатель находился в состоянии, когда мог понимать значение своих действий и руководить ими. Форма завещания существенных нарушений не содержит. Оно зарегистрировано в специальной книге, содержит отметку о проверке личности и дееспособности завещателя. А один тот факт, что завещание удостоверено лицом на то неправомочным и, с учетом наличия на завещании подписи главного врача больницы, не является бесспорным основанием для признания завещания недействительным.

В некоторых случаях народные суду необоснованно признают действительными завещания, составленные с грубым нарушением формы завещания и порядка их удостоверения.

Так, в частности, решением народного суда Москвы было признано действительным следующее завещание:

«Смертное завещание:

Марцевой Екатерины Ивановны на двоюродную сестру Валькирьеву Ефросинию Ивановну

Завещание

Все, что есть в сундуке, вещи, часы, кровать, люстра, постельные принадлежности и деньги в сумке и в количестве, сколько есть, и деньги в сберегательном банке.

Адрес: Калининская область, ст. Максатиха, Максатихинского района, поселок Максатиха».

Далее следуют подписи дежурного врача, медицинской сестры и свидетеля. Завещание составлено в одном экземпляре, нигде не зарегистрировано; по существу, завещание не удостоверено должностными лицами, а лишь заверена подпись завещательницы. При таких грубых нарушениях порядка удостоверения больничных завещаний приведенный выше документ не мог быть признан имеющим юридическую силу.

В некоторых случаях у нотариусов возникает вопрос о возможности исполнения того или иного завещания при наличии в нем «несущественных» нарушений формы. Представляется правильной позиция тех нотариусов, которые исполняют только абсолютно бесспорные завещания, а в остальных случаях рекомендуют обратиться в суд с иском о признании завещания действительным.

Характерным примером может служить постановление от 25 октября 1984 г., вынесенное 1-й Московской государственной нотариальной конторой об отказе в совершении нотариального действия – выдаче свидетельства о праве на наследство по делу гр-ки Т. В постановлении, в частности, указывалось, что выдача свидетельства о праве на наследство по завещанию невозможна, так как при составлении завещания не были соблюдены требования соответствующего инструктивного письма: отсутствует дата составления завещания, не указано в завещании место нахождения завещательницы в момент удостоверения завещания. Сомнение в подлинности завещания вызвали у нотариуса следующие факты: наличие подписи рукоприкладчика, хотя завещательница была грамотным человеком и сама подписала завещание, отсутствие сведений о разъяснении требований ст.535 ГК РСФСР. Кроме того, дежурный врач заверил подлинность подписи завещательницы, вместо того, чтобы удостоверить само завещание и подлинность волеизъявления. В постановлении указывалось, что так как законом нотариальной конторе не предоставлено право опрашивать свидетелей, а такие правомочия имеют только судебные органы, то заинтересованным лицам следует обратиться в суд с иском о признании завещания действительным.

В юридической литературе высказывались предложения по дальнейшему расширению круга должностных лиц, которым должно быть предоставлено право удостоверять завещания. Так, Т.Д. Чепига, в частности, предлагала предоставить такое право не только заместителям главного врача или начальника госпиталя по медицинской части, но и вообще их заместителям, независимо от сферы деятельности последних. В обоснование своих доводов она указывала, что удостоверение сделок не связано с каким-то определенным участком деятельности лечебного учреждения, возглавляемым тем или иным заместителем, а поэтому любой из них, обладая административными полномочиями, вправе выполнять действия нотариального характера (см.: Чепига Т.Д. Особые формы удостоверения завещаний. – Правоведение, 1974, №2, с.106).

С этим предложением согласиться нельзя. Заместитель главного врача по административно-хозяйственной части не может в силу профессиональной подготовки убедиться в том, что завещатель находится в таком состоянии, когда он не может понимать значения своих действий или руководить ими, что вполне возможно с учетом того, что завещатель находится на излечении в стационаре. Заместитель главного врача по административно-хозяйственной части может даже и не знать, в связи с чем завещатель находится на излечении в стационаре, какие лекарственные средства ему вводятся и как они могут повлиять на психическое состояние больного.