Но в понимании исторического процесса правообразования Иеринг далеко расходится с исторической школой: по Иерингу право, раз возникнув, требует себе вечного существования, право вечно сменяет право.

Второе отличие от исторической школы заключается в том, что право развивается не из самого себя, а под влиянием внешних сил. Этими факторами являются интересы, двигающие человеком и заставляющие его ставить цели, осуществимые при помощи права.

Третье отличие состоит в том, что образование права под влиянием этих фактором совершается не мирным, а боевым путем. Где только существующее право достаточно крепко укоренилось, новому праву приходится пролагать себе путь при помощи борьбы, и эта борьба тянется нередко целое столетие. Все великие приобретения в истории права: уничтожение рабства, падение крепостничества, свобода поземельной собственности, промыслов, верований и так далее - все они должны были быть завоеваны путем нередко вековой борьбы. Взывая к улучшению права путем борьбы, Иеринг облагораживает ее как средство достижения цели. Он считает, что борьба, необходимая для рождения права, есть не проклятье, а благословение.

Отстаивая против исторической школы роль сознательного начала Иеринг в практическом выводе разошелся с Савиньи и Пухтой в сравнительной оценке обычного права и законодательного творчества. Иеринг отнесся отрицательно к обычному праву и, становясь на сторону школы естественного права, выдвинул роль законодателя как сознательного творца права.

Против исторической школы было выдвинуто два возражения. С одной стороны, было указано, что право развивается не внутри самого себя, не из заранее предопределенного народного духа, а образуется и развивается под влянием внешних факторов. С другой стороны, мы обратили внимание на то, что процесс правообразования происходит небессознательно, а при участии разума и воли индивидов. Была подчеркнута идейная сторона в борьбе за право.

Особое положение в отношении к исторической школе заняли представители экономического материализма. Они отвергли также самораскрытие из духа и признали действие внешних факторов. Но в то же время они отвергли идейное творчество и сблизились с исторической школой в бессознательности процесса правообразования.

Отношение основателей экономического материализма к исторической школе права было самое отрицательное, считая ее не более чем реакцией против "фривольного духа XVIII столетия".

В основу понимания процесса правообразования с точки зрения экономического материализма легло знаменитое место из "Критики политической экономии". В общественном отправлении своей жизни люди вступают в определенные, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений образует экономическую структуру общества, реальное основание, на котором возвышается правовая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает собой процесс жизни социальной, политической и духовной вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, напротив, общественное бытие определяет их сознание.

Когда имеется в виду установить важность экономического фактора в образовании права, когда утверждается, что право развивается, складывается под условием склада экономических отношений, то против этого невозможно возражать с точки зрения исторической действительности. История права дает немало подтверждений такому положению. Всюду наблюдается образование общественных классов как группировки по общности интересов, которая вызывается сходством и различием в отношении к распределению капитала и труда. Фактическое влияние в государстве обеспечивается за классом, имеющим наибольшую экономическую силу. Соответственно тому политический порядок складывается всегда в пользу предоставления власти экономически сильнейшему классу. Борьба за фактическое влияние в связи с нарастанием новой экономической силы приводит к процессу преобразования государственного права. В эпоху натурального хозяйства, когда основной ценностью является земля, право дает участие во власти землевладельческому классу, окружающему монарха. Постепенно на почве действующего права происходит перестановка богатства. Рядом с поместьем становится торговый и промышленный капитал, который приводит к представительному образу правления с высоким цензом, обеспечивающим соучастие во властвовании дворянства и буржуазии. Далее экономическое движение приводит к появлению большого и сплоченного по интересам пролетариата, давление котрого влечет ко всеобщему избирательному праву. Так, резкое изменение в юридическом положении женщины имеет свои корни также и в приобретении женщиной экономической самостоятельности.

Школа экономического материализма считает уголовное право системой карательных мер, направленных к защите положения экономически господствующего класса. Уголовные законы охраняют под страхом наказания те экономические интересы, которым при данном экономическом складе угрожает наибольшая опасность. Всякое изменение в экономическом строе должно логически вызывать передвижение норм уголовного права. С точки зрения экономического материализма вся система права есть не что иное, как регламентированный по параграфам и статьям порядок господства интересов имущих классов над интересами неимущих. Вновь выдвигающиеся экономические интересы господствующего класса заставляют

законодателя ограждать их от угрожающей им опасности. Уголовные законы видоизменяются применительно к перестановке экономических интересов. Экономический фактор объясняет сильное карательное реагирование крестьянина на нарушение его имущественных интересов по сравнению с нарушениями против его здоровья, чести, свободы. Экономическая конкуренция выдвигает ряд уголовных законов, обеспечивающих средства борьбы одних предприятий против других. В строгих карах против забастовок проявляется забота о защите интересов предпринимателей против начинающих осознавать свою силу рабочих.

Влияние экономики на право проявляется особенно ярко в области гражданского права, разграничивающего экономические интересы. Конечно, право собственности, свобода договора и институт наследования, тесно связаные с капиталистическим строем, не являются только следствием из него, потому что они сложились задолго до него. Но верно то, что эти институты могут принимать различные образы в применении к различию экономической обстановки. При малоразвитом обмене, при преимущественно потребительной оценке права собственности поначалу строится строгая виндикация: собственник может взять свою вещь, где бы ее ни нашел, по какому бы основанию она ни попала владельцу. Наоборот, при общественном порядке, когда на первое место выдвигается меновая ценность, когда предприятия заинтересованы в беспрепятственном передвижении вещей из одного хозяйства в другое, право собственности строится на начале защиты добросовестного потребителя, собственник не может взять своей вещи у лица, которое приобрело ее добросовестным путем. Свобода договора на протяжении XIX века испытала влияние экономических перемен. До половины этого столетия провозглашался принцип свободы, насколько это требовалось соглашением между работодателем и рабочим, из которых первый считал себя достаточно обеспеченным своей экономической силой. Во второй половине того же столетия, когда сами работодатели оказались в зависимости от крупных предприятий, транспортных, страховых, банковых, свобода договора стала сменяться неизменными условиями договора, начертанными самим законом. В институте наследования индивидуализация семьи, как следствие экономических изменений, подорвавших родовые связи, создает постепенное изменение в направлении сокращения лиц, призываемых к наследованию.