Отношение к правовой жизни в значительной степени зависит от оценки личностью прав, свобод, обязанностей, предполагающей сопоставление правовых норм с собственными потребностями, интересами, мотивами, целью и социальной установкой. В соответствии с этими потребностями и интересами индивид либо сознательно согласует поведение с обозначенным правовым образцом, либо совершает внешне правомерные действия, но не опирающиеся на внутреннюю мотивацию, либо отклоняется от предлагаемого правовой нормой варианта поведения. Позитивная оценка предлагаемого нормой поведения лежит в основе правомерных поступков. Именно оценка, в конечном счете, определяет характер поведения личности в сфере права.

Значение правовой культуры в обществе выходит за пределы сферы права, юридической практики. Правовая культура – неотъемлемая часть культуры общества в целом. Распространить высокую юридическую культуру на все население, – значит поднять общий культурный уровень граждан, утвердить такой компонент в ценностной ориентации людей, который затрагивает важнейшие стороны общественной жизни: реализацию начал демократии, справедливости, свободы, высокую организованность, определенность прав и обязанностей, строгий порядок и ответственность, гарантированность прав личности. А все это включается в общую культуру поведения людей, является неотъемлемым элементом современного гражданского общества.

Таким образом, на основе вышесказанного мы убедились , что правосознание как бы пронизывает весь механизм правового регулирования и правового воздействия на общественные отношения: оно не только предшествует созданию юридических норм, но и «сопровождает» их на всем протяжении их действия и даже после отмены. От специфики правосознания общества, уровня его зрелости во многом зависят сила права, эффективность всего правового регулирования.

4.Особенности современного российского правосознания: реальность и перспективы.

Особенности российского правосознания могут быть выявлены лишь посредством конкретных исследований. Такие исследования безусловно необходимы: исторический опыт неопровержимо свидетельствует, что любые политические решения, законы, указы и т.д. оказываются неэффективными, если они противоречат культуре масс, выраженной в частности в правосознании.

Ярко прослеживается в современном правосознании российского народа наследие вековых традиций. Характерно восприятие общества как патриархальной общности, всецело определяющей жизнь индивида, не видящего себя вне этой коллективной формы своего бытия. Власть в этой общности воспринимается в виде патриархальной формы, в которой Первое лицо (Царь, Генсек ЦК КПСС или Президент) скорее выступает в роли «отца», чем официальной главы государства. Такая власть может все. Она накормит, напоит, оденет, скажет как надо жить. Напротив, все официальное, формализованное, выходящее за пределы патриархальных структур, встречается с подозрением, воспринимается как чуждое.

На идеологическом уровне, не говоря уже об обыденном сознании, еще не преодолены все те предубеждения и стереотипы, которые мешают достаточно полному пониманию роли права, его социального потенциала. В числе таких предубеждений – дономерное представление о праве лишь как о средстве наказания и разрешения еонфликтов, отождествление права с законом и т.д. Сюда может быть отнесен и подход к праву, названный «антиюридическим морализмом»,[3] при котором право предстает как второстепенное, нежестоящее по отношению к нравственным началам.

Здесь же кореняться и источники правового нигилизма, принявшего широкомасштабные размеры: от сферы повседневных отношений людей до деятельности высших органов государства. Бытует мнение, что юридическому нигилизму немало способствовала перестройка с сопровождавшими ее «войной законов», национальными конфликтами, падением государственной дисциплины, противостоянием исполнительной и представительной властей т.п. Все эти обстоятельства нельзя игнорировать. Однако более значимым представляется другое объяснение: как только общество отказалось от авторитарных методов не правового государственного управления и попыталось встать на путь правового государства, как только скованные ранее в политическом и экономическом плане люди получили более или менее реальную возможность пользоваться правами и свободами, так тот час же дал о себе знать низкий уровень правовой культуры общества, десятилетия царившие в нем пренебрежение к праву, его недооценка.

Таким образом, вся сфера правового сознания оказалась в кризисе. Этот кризис усугубляется двумя взаимодополняющими процессами: криминализацией государственности и огосударствлением криминала.

Криминализация государственности в сегодняшней России предопределяется уникальной ролью коррупции как единственного и де-факто легализованного способа самоорганизации государственного механизма. Суть проблемы состоит в том, что государственная система в России в ее нынешнем проявлении не может быть названа коррумпированной – она коррупциогенна, поскольку практически не предоставляет госчиновникам возможности для некоррумпированного существования.

Процесс криминализации идет не только «сверху», путем укоренения системы, провоцирующей криминал, но и «снизу», путем «огосударствления» преступности, общепризнанного перехода к ней некоторых функций, являющихся прерогативой государственных институтов.

Насильственно вытесняемое за пределы законопослушного поведения общество стихийно пытается выработать новые принципы бытового поведения, новую реальную этику, разделяемую обществом в целом и соответствующую общественно-экономической практике. В рамках «реальной этики» происходит постоянное столкновение бытового здравого смысла с практически бездействующим законодательством, которое, в силу своего несоответствия здравому смыслу, осознается обществом как «неправедное» и «не подлежащее исполнению». В результате в обществе вырабатываются стереотипы асоциального поведения, готовность к байкотированию судебной и правоохранительной систем, к массовому отторжению официальной власти как «не имеющей морального права» на регулирование общественных отношений.

Образующийся вакуум частично заполняют различные неформальные способы социально-экономической саморегуляции, среди которых на первое место выходят способы, связанные с деятельностью организованных преступных группировок. Реальный бизнес все в большей степени склонен воспринимать ОПГ как власть и относиться к ней с активной лояльностью. ОПГ выступают в качестве сборщика налогов и защитник, выполняют арбитражные функции, а главное – действуют на основе негласных принципов правил, признаваемых значительной частью общества в качестве справедливых и естественных.

В обществе воспроизводится на новом уровне фиктивный характер официальной правовой системы, свойственный советскому периоду – когда основы писаного права носили большей частью декларативный, идеологический характер, а повседневная жизнь государства и общества регулировалась сложной системой закрытых партийных инструкций, общепризнанных негласных принципов, устных согласований и т.д. Только сегодня это «прецедентное право» по-русски приобретает характер, все более сходный по форме и содержанию с нормами уголовно-лагерной, воровской самоорганизации.