Исследование преступности с позиций ее социальной природы начали первыми ученые-статистики. Известный бельгийский социолог А. Кетле, изучая особенности рас­пределения преступников по полу, возрасту, месту и времени совершения преступлений, обратил внимание на связь их поведения с различными сторонами социального бытия. Представляют интерес взгляды на преступ­ность английского ученого Д. Говарда. Он, в частности полагал, что успехи в борьбе с преступностью и в исправ­лении преступников может принести разумная организация исполнения наказания, при которой важными состав­ными частями являлись бы производительный труд, воспитание и обучение осужденных. При этом подчеркивалось, что преступники имеют право на человеческое отношение, хотя бы потому, что само общество сделало их преступниками.

Заслуживают внимания исследования французских ученых П. Дюпати и Ж.-П. Бриссо, видевших причину преступности в пороках социальной жизни, в политическом и экономическом неравенстве людей. Анализируя статистические данные, Дюпати пришел к выводу, что число ежегодно совершаемых преступлений должно быть всегда приблизительно одинаковым, поскольку существуют общие и постоянные причины преступности. Этот вывод явился преддверием социальных теорий о вечности преступности, которые были развиты в конце ХIХ - начале XX века Э. Дюркгеймом, Н. Д. Сергеевским, а в современный период — П. Солисом, М. Клайнердом и другими. Наиболее четко мысль о вечности преступности как социального явления выразил французский социолог Э. Дюркгейм, считавший, что нельзя представить общество без преступлений; они, по его мнению, являются элементом любого здорового общества.

Подвергая критике антропологические теории, многие представители социологической теории преступности при­зывали к социальным реформам, однако, характеризуя причины преступности, они не смогли выделить самое главное среди множества экономических, культурных, географических, климатических и других факторов. Со­циальные причины преступности не связывались ими с основными закономерностями развития общества, с об­щественными отношениями. Допускалось, что простая сумма конкретных причин отдельных преступлений по­зволяет раскрыть законы движения преступности.

Представители социологической школы в криминоло­гии обычно придерживались двух- или трехчленной клас­сификации причин («факторов») преступности. Эти фак­торы делились на индивидуальные (пол, возраст, раса и т. д.); физические (географическая среда, время года, климат и т. д.); социальные в собственном смысле слова (безработица, уровень цен на продукты, заработная пла­та, потребление алкоголя и т. д.). В теории фак­торов, ставшей методологической основой социологиче­ских теорий, причудливо сочетались несовместимые и не­сопоставимые понятия. В одном ряду находились явления действительно существенные и явления, оказывающие на преступность ничтожное влияние. Один из видных аме­риканских ученых, Э. Сатерленд, автор теории «диффе­ренциальной ассоциации», назвал теорию факторов «ка­талогом несопоставимых ценностей».

О теории Сатерленда следует сказать подробнее. Он различал факторы, характеризующие социальные процес­сы, включая социальные конфликты (социальную дезор­ганизацию), а также физические и физиологические фак­торы (времена года, наследственные заболевания, физи­ческие дефекты, возраст, пол), психопатологические фак­торы, включая алкоголизм и наркоманию, факторы культуры — типы семей, социальные институты и т. д. Видя многочисленные противоречия между этими факторами и их действием, Сатерленд приходил к заключению о су­ществовании «дифференциальной ассоциации», под кото­рой он понимал принятие личностью одних ценностей и отрицание других. Особую известность он приобрел в связи с анализом преступности «белых воротничков», т. е. высшего слоя общества.

Можно было бы продолжить обзор теорий социологи­ческого направления. Но мне кажется, что больший ин­терес представляет обобщенная характеристика совре­менных социологических теорий, отразивших в концент­рированном виде то, что накоплено конкретными иссле­дованиями по проблеме преступности.

Раз правонарушения — общественные явления, со­циальные законы и условия, которыми они обусловлены, определяют их особенности, состояние, динамику и струк­туру. Историки и социологи различают законы, действу­ющие на всем протяжении развития коллективных форм бытия людей, и законы, свойственные лишь определен­ным его этапам (в марксистской литературе их называют общественно-экономическими формациями). Первые отража­ют общие условия существования человека, играющие роль предпосылок любых конкретных форм общественной жиз­ни (жизнь, здоровье, неприкосновенность индивида, его соб­ственность, свобода, государство как гарант перечисленных условий и т.д.). Посягательства на них (убийство, телесное повреждение, побои и насилие, кража, разбой, грабеж, бан­дитизм, посягательства на высшие органы государственной власти, торговый оборот и т.д.) объявляются преступления­ми всеми кодексами и во все времена и потому были названы теорией права "абсолютными".

Вторая группа социальных законов отражает такие пред­посылки совместного существования людей, которые необхо­димы им на определенных этапах развития общества. В них всеобщие условия коллективного бытия человека модифици­руются (деформируются) и предстают в исторически огра­ниченной форме, выступая как феодальные, буржуазные и т.д. Посягательства на них не являются "абсолютными" и признаются противоправными не во все времена, а лишь на определенных ступенях истории общества, частично в даль­нейшем сохраняясь в перечне деяний, преследуемых в юри­дическом порядке, частично исчезая их них в зависимости от изменений условий социально-экономического и политическо­го характера.

Сегодня бессмысленно ставить вопрос, насколько общая парадигма объяснения правонарушаемости, хотя бы и в моди­фицированной форме, применима к объяснению правонаруша­емости в современной России: такой парадигмы, которая была бы признана всеми, пока еще нет. Поэтому ограничимся мето­дом, разработанным советскими криминологами применительно к обществам, осно­ванным на товарном производстве и существующим в разви­том виде лишь в Новое время.

Этот метод исходит из того, что отрицает наличие одной единственной причины, которая обусловливала бы все формы отклоняющего поведения. Он не пытается вычислить удель­ный вес вклада каждого социального фактора в совокупный итог действия всех криминогенных факторов, т.е. математи­чески определить роль каждого социального явления в гене­зисе правонарушаемости. Вместе с тем предлагаемый подход не только не исключает, но и не умаляет роли ни одного из социальных явлений, образующих комплекс причин правона­рушаемости. Вопрос состоит не в том, существуют или не существуют собственно социальные факторы, которые сами по себе со стопроцентной вероятностью превращали бы лю­дей в правонарушителей. Таких феноменов в обществе нет (денежные затруднения, например, могут толкнуть человека на кражу, но в неменьшей степени и на труд; безотцовщина может способствовать как деформации личности, что в со­стоянии иногда привести к правонарушению, так и ее закал­ке). Вопрос состоит в том, чтобы искать механизм взаимодей­ствия социальных явлений, каждое из которых, может быть, и не порождает противоправные деяния, но которые, взятые вместе, порождают правонарушаемость как свой совокупный эффект.