Внести сюда какие-нибудь точные требования - значит извратить самую сущность нравственности, которая необходимо предполагает свободу каждого в исполнении нравственного закона. Это не значит, конечно, чтобы в моральной области не было общих норм поведения: не может быть для каждого лица совершенно особой нравственности и своего особого кодекса правил. Это значит только, что нравственные заповеди не должны ни связывать свободы человека мелочными и подробными определениями его действий, ни тем более навязывать ему при посредстве актов принуждения и насилия. Они должны лишь руководить его свободной деятельностью и давать опорные пункты для его собственных решений. Коренные нравственные заповеди навсегда и для всех должны сохранить свое безусловное значение, но в отношении к осуществлению их человеку должна быть предоставлена полная свобода.

Совершенно обратно с этим, право, как только оно достигнет известного развития, должно усвоить для себя твердые и определенные нормы, принудительно господствующие в жизни. Будучи призвано к тому, чтобы устранять споры, возникающие в обществе, оно должно выработать точные и подробные правила, определяющие устои общественной жизни. В то время, когда судебные приговоры постановляются по свободному усмотрению судей, они находятся в полной зависимости от всех колебаний их нравственного чувства. Не связанные в своих решениях ничем, кроме своей совести и своих нравственных воззрений, судьи могут постановлять различные приговоры в сходных случаях в зависимости от своего настроения и чувства. Но именно этого не может допускать развитый юридический оборот. Предназначенное для того, чтобы создавать надежную почву для разрешения споров, право само должно быть бесспорным. Имея своей целью охранять отдельных лиц от произвола, оно не может зависеть от субъективного усмотрения судей. Оно должно быть свободным от изменчивых и временных колебаний личного чувства, ибо только в этом случае может оно служить задаче установления общественного мира. Оно должно установить определенные нормы, наделенные авторитетом непререкаемостью и с неизменной последовательностью применяющиеся ко всем случаям, которые под них подходят. В этих качествах – твердости и определенности – заключается главный залог успешного действия права в жизни; без них оно лишается своего существенного значения. Эти свойства организованного правового порядка и составляют то, что называется положительным характером его. Стремление к усвоению этого характера составляет самую основную черту в развитии права.

Угрозы, содержащиеся в законах, прямое побуждение к осуществлению юридических норм, наказание за их неисполнение – такой аппарат внешних средств, и которых выражается принудительный характер права и с помощью которых поддерживается его обязательное значение. Но чем белее право усваивает подобный характер, тем более стремится оно к отрешению от непосредственной связи с нравственностью, идеалом которой является свободное осуществление закона независимо от контроля власти и силы принуждения.

Чем более право приобретает черты положительного и принудительного порядка, чем живее сказываются потребности в обособлении нравственности от тесного с ним союза. Эта потребность возникает обыкновенно в тех случаях, когда личное нравственное сознание отказывается следовать авторитету общественного мнения и заявляет притязания на свободу нравственных действий. С постепенным усложнением общественных отношений и с постоянно возрастающим разнообразием положений и мнений сама собой открывается возможность столкновения между нравственным сознанием отдельных лиц и убеждениями среды, к которой они принадлежат. Если в случаях подобных столкновений общество рассматривает все свои этические требования как нормы, подлежащие принудительному осуществлению, это должно вызывать протесты и противодействие со стороны лиц, не согласных с этими требованиями. Поступать сообразно с общей нормой, но вопреки своему нравственному решению для нравственно развитой личности представляется таким невыносимым внутренним противоречием, что рано или поздно она должна потребовать и завоевать для себя свободу в этом отношении. Принудительная система нравственности в случае несогласия лица с общими требованиями не оставляет иных выходов, как лицемерие для слабых и мученичество для сильных. Отнимая у человека возможность делать добро по собственному побуждению и постичь истину силой собственного внутреннего развития, она, в сущности, преграждает доступ к высшему нравственному совершенствованию. «Что может быть тягостнее для развитого нравственного сознания, как не средневековый способ нравственно-религиозного восприятия при помощи костров инквизиции и государственного меча? Там, где водворяется подобная система, рано или поздно должен явится и Лютер со своими протестами».[34]

«Общество не может не высказываться относительно поведения своих членов, и чем сильнее говорит в нем голос нравственного чувства, тем резче и решительнее будет оно осуждать отдельных лиц за отступление от заветов морали».[35] Общественное мнение воздействует, поэтому с неизбежной необходимостью на нравственное настроение отдельных лиц, и устранить подобное воздействие не представляется возможным.

Право, например, разрешает согнать с квартиры бедняка, не уплатившего вовремя деньги, ибо оно позволяет требовать своего, допуская в известных пределах эгоизм. Напротив, мораль при всех условиях, требует сострадания к ближнему, она зиждется на любви, а любовь, по известному изречению, тем и отличается, что «не ищет своего». Во многих случаях то, что дозволяется правом, запрещается моралью, которая обращается к человеку с заповедями высшими и более строгими.

Разграничивая нравственность и право, утверждая практическую необходимость разделения их сфер, мы не можем, однако, отрицать несомненной и не превращающейся связи их между собой. Жизнь приводит к их обособлению, но она не может устранить их взаимодействия.

Гегель: «Право и мораль отличаются друг от друга. Нечто вполне позволительное с точки зрения права быть чем-то таким, что моралью запрещается. Право, например, мне разрешает распоряжаться своим имуществом, совершенно не определяя пределов этого распоряжения, и только мораль содержит определения, которые его ограничивают».[36]

PОтличительные особенности.

В этой главе я попытаюсь раскрыть аспекты отличий норм права от норм морали. Как отмечает Новгородцев «…в последнее время все чаще высказывается утверждение, что право есть минимум требований, предъявляемых обществом к лицу»[37]. Более важные для внешнего порядка юридические предписания охраняются более строгим контролем общественной власти, но по своему содержанию они представляются более ограниченными, чем нормы нравственные. Если прибавляют иногда к этому, что право есть минимум нравственных предписаний, или, как говорят иначе – этический минимум, то в этом нельзя не видеть известного недоразумения. Несомненно, что в области права могут относиться не только действия, безразличные с нравственной точки зрения, но даже и запрещаемые нравственностью. Право, никогда не может всецело проникнуться началами справедливости и любви. Но если оно вступает в известных случаях в противоречие с нравственными заветами, то его нельзя называть нравственным, даже и в минимальной степени. Это, конечно, не исключает того, что находится под влиянием нравственности и отчасти воплощает в себе ее требования.