Понимание права и государства в рамках естественно-правовой доктрины характерно и для древнеримской юриспруденции, которая опиралась на древнегреческие учения. Поскольку первоначально право понималось как божественное явление, то и впоследствии, после появления светского права, – собственно юриспруденции, принцип правовой справедливости, т.е. "искусство добра и эквивалента" (равенства) понимался как божественное, изначально данное, а потому правильное. У всех выдающихся римских юристов: Цицерона, Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестиана присутствовал единый естественно-правовой подход к закону (позитивному праву) и государству, которое являлось частью правопорядка, причем его соответствие требованиям права носило не просто обязательный, а сакрально-императивный характер, закон понимался как "общая клятва республики", общий обет государства.

В Средние века юристы внесли заметный вклад в развитие юриспруденции, а римское право было исходным пунктом их деятельности. С X-XI вв. в результате синтеза римского и местного, обычного права появляется концепция, в основе которой лежит разработанная римскими юристами идея правовой справедливости, согласно которой несправедливая норма может быть отвергнута и заменена правилом, диктуемым справедливостью.

У истоков европейского легизма стояла школа глоссаторов (XI-XIII вв.). В ее представлениях, в случае конфликта между правовой справедливостью и позитивным правом, его разрешение принадлежит законодательной власти, при этом судья должен придерживаться положительных норм закона. Глоссаторы внесли значительный вклад в разработку позитивного права, отработку его системной логики.

Школа постглоссаторов (комментаторов), занявшая доминирующие позиции в XIII-XV вв. трактовала естественное право как вечное, разумное начало, выводимое из природы вещей и соответствие его критериям необходимо для признания норм закона (позитивного права).

С XVI в. в юриспруденции главенствует гуманистическое направление, представители которого сосредотачивают внимание на согласовании норм римского права с новыми историческими условиями. Право для них – прежде всего позитивное право, хотя они не отрицали полностью нормы естественной справедливости.

Подобный подход к праву был развит Т. Гоббсом, который считал, что "правовая сила закона состоит только в том, что он является приказом суверена"[1]. Под законом он понимал все действующее, позитивное право. Такое понимание права в дальнейшем взяли на вооружение представители различных направлений юридического позитивизма.

Гуго Гроций источником естественного права считал саму разумную природу человека как социального существа, которому "присуще стремление к . руководимому собственным разумом общению человека с себе подобными".[2] Причем неизменное естественное право не зависит от бога, а волеустановленное право делится Гроцием на божественное (закон Божий, выраженный в Библии) и человеческое (выраженное в законах).

Дж. Локк в XVII в. утверждал, что естественный закон "требует мира и безопасности для всего человечества". Но в естественном состоянии нет достаточных гарантий соблюдения естественного закона, поэтому необходимо общественное согласие, которое ведет к общественному договору об учреждении государства, причем "великой и главной целью объединения людей в государство и передачи себя под власть правительства"[3] является обеспечение естественного права каждого на жизнь, свободу и собственность.

Шарль Монтескье в работе "Дух законов" исследовал причины, порождающие законы. Он представлял их как связь различных факторов (религиозных, национальных, социальных, культурных, хозяйственных, исторических), которые влияют на законодательство. Правовой смысл "духа законов" по-разному проявляется в различных формах права (церковном, государственном, гражданском, международном), т.е. речь идет о разработке системы и структуры общего учения о праве с учетом как их единства, так и различий между ними.

Огромное влияние на развитие теории права оказало учение Иммануила Канта. Он разделял "чистое учение о праве" и эмпирическое учение о позитивном праве. "Чистое", философское, рациональное право – это система априорных максим (велений, долженствований), вытекающих из требований разума. Эти максимы выступают как категорические императивы, т.е. требования должного. Правовой императив гласит: "Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом".[4]

На базе философского учения Канта о праве и государстве, немецкий юрист Г. Гуго попытался объединить традиционное юридико-догматическое учение о позитивном праве с его исторического трактовкой. Он считал, что юриспруденция должна состоять из юридической догматики, философии права, и истории права. В дальнейшем эта идея была воспринята К.Ф. Савиньи, Г.Ф. Пухтой и другими сторонниками исторической концепции права. Они обосновывали первичность исторически трактуемого права по отношению к праву позитивному. Принцип историзма здесь заменяет принцип разума в естественно-правовых концепциях. Вместо разумного права представители этого направления считали "народный дух", т.е. правовые представления каждого народа в конкретное время основным правообразующим фактором. Историчность права означает живую связь права с жизнью народа, с развитием его культуры, языка, нравов. Отсюда исходит консерватизм исторической концепции. Так, Савиньи отмечал, что право, отвечающее характеру, духу и состоянию народа, вначале создается его нравами и верованиями, а лишь затем – юриспруденцией, не произволом законодателя, а незаметно действующими внутренними силами народной жизни.

Георг Гегель считал, что только философия права является подлинной наукой о праве. Право, по Гегелю, – это действительность свободы, "наличное бытие свободной воли", постижение основ которого возможно лишь с помощью правильного мышления, философского познания права. Он считал, что "Законы природы абсолютны и имеют силу так, как они есть . . Чтобы знать, в чем состоит закон природы, мы должны постигнуть природу, ибо эти законы верны; ложными могут быть лишь наши представления о них", для чего, – "В праве человек должен найти свой разум, должен, следовательно, рассматривать разумность права, и этим занимается наша наука в отличие от позитивной юриспруденции…"[5]. Такой подход обусловлен представлениями Гегеля о тождестве бытия и мышления.

В конце XIX – начале XX вв. позитивистский подход доминировал в школе аналитической юриспруденции. Видное место в ней занимает "чистое учение о праве" Г. Кельзена. Под "чистым правом" Кельзен имел в виду науку о позитивном праве, об официальных установлениях государства, без использования методов других наук – психологии, социологии, этики, политической теории. В отличие от них, опирающихся на причинно-следственное объяснение действительности, правоведение по Кельзену – это нормативная наука с нормативными, т.е. формально-логическими методами, опирающимися на долженствование, т.е. по сути законоведение. Согласно его нормативизму "всякое государство и есть правовое государство". "С точки зрения последовательного правового позитивизма право, как и государство не может быть понято иначе, нежели как принудительный порядок человеческого поведения … ."[6]. При этом он отвергает понятие правового государства, "которое отвечает требованиям демократии и правовой безопасности", поскольку это, – "предрассудок, основанный на теории естественного права"[7]. Под правопорядком он понимает позитивное право с любым произвольным содержанием. Такой нормативизм является юридическим оформлением авторитаризма и деспотизма.