Но Сперанскому не суждено было умереть бесполезным посетителем аристократических салонов. Ему предстояло совершить на благо России еще один великий подвиг. С 1826 года он был снова сделан распорядителем работ комиссии составления законов, преобразованной во 2-е отделение собственной канцелярии. С этого времени положено было первое, твердое начало русской кодификации.

Сперанский предложил Николаю разбить работу на три этапа. На первом собрать все законы, изданные после Уложения 1649 года (что было уже в значительной степени сделано), и расположить их в хронологическом порядке, затем на этой основе составить свод действующих законов, разбить их на тома по сферам применения, и, наконец, подготовить окончательный текст нового уложения, отбросив устаревшие нормы и пополнив законы новыми статьями, более соответствующими духу времени.

Рассмотрев предложения Сперанского, Николай утвердил только два первых, отвергнув идею создания нового законодательства. Сперанский вынужден был подчиниться. К 1830 году гигантская работа по подготовке Полного собрания законов Российской империи была завершена. Полное собрание законов состояло из 45 томов, куда вошло более 30 тысяч законодательных актов с 1649 года по 3 декабря 1825 года. Печатание всех томов заняло без малого два года и было окончено 1 апреля 1830 года. Тираж издания составил 6 тысяч экземпляров. Одновременно были подготовлены и вскоре же напечатаны шесть томов продолжения.

К 1833 году было подготовлено 15 томов Свода законов. 17 января 1833 года состоялось общее собрание Государственного совета, которое признало Свод законов единственным основанием для решения всех дел и установило, что он вводится в действие с 1 января 1835 года. Таким образом, за очень короткое время М. М. Сперанским была проведена колоссальная работа по своду и систематизации законов. Однако никаких радикальных изменений в законодательстве России не произошло. Николай I решительно уклонялся от обновления и улучшения законов Российской империи, поэтому опубликованный “Свод законов” лишь констатировал традиционную самодержавную структуру власти и крепостнических отношений.

Было бы бесполезно говорить о пользе, которую принесло законодательству издание “Свода”. Он подвергался и подвергается многим нареканиям, в которых, без сомнения, есть значительная доля правды. Сперанский не имел серьезного юридического образования и не мог почерпнуть верного понимания права из собственного опыта, как делал это в администрации. Система, принятая им, взята из чуждого права и только приложена к нашему. От того на ней лежит характер внешности. Но иначе и быть не могло в стране, где дело законодательства не подготовлено наукой. Важнее другие упреки - в неверном понимании смысла тех русских законов, из которых извлечены статьи “Свода”, в возведении частных случаев в общие правила, в сопоставлении начал, которые, если не прямо, то косвенно, противоречат друг другу; в повторениях и в неясности; наконец, в том, что, принимая за источник одни законы, “Свод” стал в противоречие с судебной практикой и принял такие правила, которых несостоятельность уже была доказана опытом. Не следует однако слишком безусловно осуждать “Свод законов” и с этой точки зрения. Эти недостатки были неизбежны при том хаотическом состоянии, из которого он должен был вывести наше законодательство. Собирать, исправлять и пополнять в одна время - невозможная задача. Она-то именно и погубила в зародыше все прежние работы. Во всяком случае “Свод” достиг самого важного результата: он привел в известность недостатки русского права и водворил в наших судах несколько более законности. Если исправление недостатков подвигалось с тех пор довольно медленно, то причина этого не в “Своде”, а в том способе, которым впоследствии пополнялось наше законодательство, и всего более в слабости юридического образования, до сих пор так мало распространенного в России.

Это была последняя самостоятельная работа Сперанского.

Выступая на заседании, Николай специально подчеркнул, что устройство правосудия было главной его заботой после вступления на престол. Заседание закончилось торжественным апофеозом совершенно в духе Николая I. Он подозвал к себе Сперанского и, обняв в присутствии всех, надел на него снятую с себя Андреевскую звезду - высшую награду империи.

Вообще, если вдуматься, торжество самодержавия 17 января 1833 года было в то же время трагедией жизни великого русского реформатора. Трагедией, которую он, видимо, сам никогда до конца не осознал. В Своде законов центральное место занимало подготовленное М. М. Сперанским собрание законов и постановлений XVIII - начала XIX века об основах государственного строя России, получившее название “Основные законы Российской империи”. Первая статья “Основных законов” определяла форму правления в России: “Император Российский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться верховной власти не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает”. Остальные статьи развивали и дополняли основную мысль. И создание такого документа выпало на долю человека, который был совершенно убежден в необходимости буржуазных реформ в России, который в царствование Александра I готовил грандиозные планы преобразования страны по западному образцу, мечтал о народно представительстве и парламенте, понимал необходимость и неизбежность разделения властей. За это ему грозили арест, многолетняя ссылка. Но стоило ему употребить свой талант и знания на законодательное оформление противоположных начал и принципов, как он был осыпан милостями и обласкан властями. Сперанский назначался во все секретные комитеты 1826 - 1839, с 1838 он - председатель департамента законов Государственного совета, в 1835 - 1837 преподавал курс юридических наук наследнику престола (будущему Александру П). По инициативе Сперанского в 1834 была учреждена высшая школа правоведения для подготовки квалифицированных юристов.

Награжденный в начале 1839 года графским титулом с характеристическим девизом в гербе “in adversis sperat” (В невзгоде уповает (лат).), он вскоре умер, оставив по себе какую-то сомнительную память, на которой долго лежали различные упреки.

В 1839 году Николай I, узнав о смерти Сперанского, говорил М. А. Корфу: “Михайла Михайловича ни все понимали и не все умели довольно ценить; сперва я и сам в этом более всех, может статься, против него грешил. Мне столько было наговорено о его превратных идеях, о его замыслах; клевета осмелила коснуться его даже и по случаю истории 14-го декабря! Но потом время и опыт уничтожили во мне действие всех этих наговоров. Я нашел в нем самого верного и ревностного слугу, с огромными сведениями, с огромною опытностью, с неустававшею никогда деятельностию. Теперь все знают, чем я, чем Россия ему обязаны, и клеветники давно замолчали”. Им были подготовлены “Полное собрание законов Российской империи”, включающее все русское законодательства начиная с Соборного Уложения 1649 года, и “Свод законов”, в котором были собраны действующие законы.

Я думаю, что на этом следует прерваться, потому что нельзя до конца понять эту замечательную личность, в чьей жизни для нас останутся “темные места”. И уголки его души останутся закрытыми для нас на всегда. Если предположить, что люди, жившие в ту эпоху, не могли оценить его вклад в развитие России; и многие историки до сих пор не могут прийти к единому мнению по отдельным вопросам, и не перестают спорить между собой, то нам остается только выбрать наиболее близкую для нас позицию в свете современных взглядов на развитие нашего общества и постараться отстоять ее, основываясь на тех данных, которыми мы располагаем.