«Нет душевного покоя,— с горечью писал он жене.— Каждый день—картина хищений, грабежей, насилия по всей территории во­оруженных сил. Русский народ снизу доверху пал так низко, что не знаю, когда ему удастся подняться из грязи. Помощи в этом деле ни­откуда не вижу. В бессильной злобе обещаю каторгу и повешение . Но не могу же я сам один ловить и вешать мародеров фронта .». ( 41.с.221).

Антон Иванович думал личным примером жертвенности поднять до своего морального уровня тех, кого он вел. Но это было возмож­но, и то лишь в теории, до тех пор, пока армия состояла из добро­вольцев, которые, как и, сам Деникин, шли на бескорыстный подвиг. Когда же (с начала 1919 года) армия пополнилась огромным коли­чеством мобилизованных офицеров, солдат и пленных красноармей­цев, одного морального воздействия было недостаточно, ибо многие из них смотрели на гражданскую войну как на промысел, как на спо­соб личного обогащения. Чтобы пресечь нарушения, надо было безжалостно применять драконовские законы. А в твердом и суровом на вид генерале, чрезвычайно требовательном к самому себе, не оказалось и следа той особой черты характера, которая свойствен­на истинным диктаторам: расчетливо держаться за власть и подчи­нять своей воле всех окружающих людей ценой каких угодно при­нуждений и жестокости.

В своих воспоминаниях Антон Иванович отметил:

«Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием. Мы посылали вслед за армиями генералов, облеченных чрезвычайными полномочиями, с комиссиями для разбо­ра на месте совершаемых преступлений. Мы — и я, и военачаль­ники — отдавали приказы о борьбе с насилием, грабежами, обиранием пленных и т. д. Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их вопию­щей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам». (28.с. 271) И в этом чистосердечном признании кроется один из ответов на вопрос, почему белое движение на Юге России было обречено на неудачу.

Как рыцарь, описанный Сервантесом, Антон Иванович был отор­ван от исторической действительности. Высокие принципы чести и совести мешали Деникину найти правильное решение. Теория, как го­ворил сам Антон Иванович, разошлась с практикой .

Его цельной натуре не был свойствен тот внутренний разлад, который так сильно сказался в духовном облике русской интелли­генции прошлого века. И, тем не менее, по складу своего ума, хара­ктера и темперамента он был типичным русским интеллигентом, ли­беральным, образованным, идеалистом, искавшим в жизни правду и справедливость, отрицавшим насилие. И эти черты, шедшие вразрез с тем, что требовалось в борьбе не на жизнь, а на смерть с диктату­рой Ленина, мешали Антону Ивановичу стать подлинным вождем.

Человек большого, но не гибкого ума, он поздно понял свои ошибки и, как всегда, честно признался в них в своем пятитомном труде «Очерки русской смуты».

Антон Иванович нежно любил свою супругу, оказывал ей всяческое внимание, но не допускал и мысли, что она могла вмешиваться в его дела. Через несколько лет жена стала верной помощницей свое­го мужа в его историко-литературных трудах. Но в те ранние годы их семейной жизни молодость Ксении Васильевны ограничивала ее положение в доме ролью приветливой хозяйки. Она разливала чай и предлагала скромное угощение приходившим к ним гостям. По собст­венному признанию, участия в общем, разговоре, обычно носившем политический характер, она тогда не принимала, большинство гостей были старте хозяйки лет на пятнадцать — двадцать и их интересы не затрагивали молодую женщину, ушедшую с головой в заботы о дочери. В семейной жизни Деникиных весь интерес сосредоточился на маленькой Марине. Кроме ближайших помощников с женами бывали у Деникина в Екатеринодаре лишь графиня С. В. Панина, Н. И. Аст­ров, М. М. Федоров, активные деятели кадетской партии и еще, быть может, два-три посторонних человека.

В начале 1919 года большевики в полной мере оценили значение конницы противника. Весной и летом с предельной быстротой была сформирована и собрана в мощный кулак кавалерия красных. Во главе ее был поставлен Семен Михайлович Буденный.

В штабе генерала Деникина расстановка сил противника не являлась тайной. Но нет сомнения, что грозившая опасность сильно пре уменьшалась, также как и успехи неприятеля в области стратеги Советских стратегов, бывших полковников Каменева и Шорина, бывшего подполковника Егорова, удавалось нещадно бить в течение последних месяцев, поэтому никто не предполагал, что эти люди могли, в конце концов, многому научиться на собственном опыте и направить этот опыт, приобретенный благодаря Деникину, против него же. Советские полководцы оказались одаренными учениками. Они усвоили методы неприятеля, в особенности его искусство маневрировать, применили это искусство в широком масштабе. Однако после свое победы они не последовали примеру Петра Великого, который, разбив Карла XII под Полтавой, поднял бокал за своих шведских учителей, научивших его побеждать.

Тем временем генерал Деникин, будучи уверенным, в стойкости Кутеповского корпуса, решил не приостанавливать его наступление к северу от Орла. Он не слишком беспокоился о намечавшемся ударе 14-й армии по левому флангу Кутепова. Угрозу же конницы Буденного он считал более серьезной, но опасность от нее видел не столько для правого фланга добровольцев, сколько для левого фланга Донской армии, менее стойкой, хотя и гораздо более многочисленной. И чтобы ее подкрепить, передал ей конницу генерала Шкуро.

Встречные бои начались в центре у корпуса генерала Кутепова и, как искры пожара, перекинулись на другие участки фронта. Вско­ре все его огромное протяжение было охвачено зловещим пламенем, И белое, и красное командования отлично сознавали, что разыграв­шемуся сражению суждено решить участь всей кампании.

Войска генерала Кутепова - вели упорные и ожесточенные бои. Села переходили из рук в руки в рукопашных схватках. И тут в полной мере сказалось численное превосходство противника. Густые и непрерывные цепи его двигались на разбросанные по длинной ли­нии фронта батальоны и роты марковцев, корниловцев, дроздовцев, стараясь смять и охватить их фланги. Белые доблестно отбивались от красных, но потери их росли с невероятной быстротой. Воинские части Кутепова таяли на глазах, а оперативные резервы оказались израсходованными.

Тем временем конница Буденного к северо-востоку от Воронежа перешла в наступление. Готовясь захватить этот город, а затем вме­сте с частями 13-й армии овладеть железнодорожной станцией Касторная и нанести удар в общем, направлении на Курск, она сильно потрепала части генерала Шкуро и угрожала тылу Кутеповского кор­пуса. Упорные, жестокие бои длились 30 дней. Под давлением про­тивника пришлось отходить, оставляя города, местечки, селения. Положение на фронте становилось чрезвычайно серьезным. Од­нако генерал Деникин, переживший на своем веку немало трудней­ших ситуаций, не терял бодрости духа

Катастрофы поражений и отступления морально надломили его, исчерпали все силы, и Деникин решил сложить с себя бремя власти. По избранию совета старших командиров он назначил своим преемником П.Н. Врангеля и выехал за границу. Весь его капитал составлял . 13 фунтов стерлингов.