Деннис Флэндж – (лат. ‘flaccus’- слабый, позже – слабая часть тела, затем «бок»); примерный перевод: «оправа», «ребро».

Болингброк - древнее саксонское имя, переводится как «дом у ручья народа Булл». Джеронимо Диас – считается, что образ внесен в качестве пародии на доктора Фауста.

Нерисса – (греч. ‘nereis’) – нимфа, морской дух. В рассказе,- цыганка, которая приносит Флэнджу долгожданную свободу, новую жизнь.

Гиацинт – миф.- возлюбленная Аполлона, случайно им убитая и ставшая цветком. В рассказе, одомашненная крыса, которая живет с Нериссой. Наблюдая, как девушка играет с ней, Флэндж задумывается об отцовстве и решает остаться с девушкой. Некоторые критики считают, что слово «play» в данном контексте употреблено в самом прямом смысле, т. е. Нерисса зовет Флэнджа в свое ущелье, чтобы объяснить правила новой игры, в которую его втягивает девушка. Вообще же, образ Гиацинта – один из самых загадочных. Ведь крыса – животное, почти всегда обитающее в местах, где царит беспорядок (Нерисса подобрала ее со свалки), а приручить ее может значить только одно - покорить сам хаос, что и удалось цыганке.

Рокко Скварцоне _ (итал. – ‘squarcio’ – рана, разрез); uno squarcio di sole – вспышка солнечного света. Действительно, ведь именно с такой «вспышки», явившейся в образе Рокко и начинается схождение Флэнджа «к низинам».

3.2. Образ Нериссы.

« .в свете звезд она была само совершенство: темное платье, руки и ноги открыты, стройна,…фигурка тоненькая, словно тень. …Темные волосы обрамляют лицо и волнами падают на спину, как космическая тьма . Да она просто мечта, эта девочка, ангел (см. перевод имени – Е. Н.). Примерно трех с половиной дюймов». (С. 254)

Цыганка Нерисса, пожалуй, самый неожиданный и, вместе с тем, наиболее симпатичный для героя характер. Она представляет собой сложную смесь совершенно безобидных, даже детских, качеств (наивность, ранимость, суеверность) с совсем недетским нравом собственницы, которая не желает расставаться с новой «игрушкой».

Нерисса – полная противоположность жены Флэнджа, Синди. Возможно, именно эта пропасть между ними заставила героя согласиться, правда, не без некоторых колебаний, на новую жизнь, предложенную цыганкой. Дело в том, что в Нериссе Деннис увидел гораздо более «морское» начало, чем в своей жене. Не зря ведь девушка именно цыганка, она символизирует свободу; свобода, в свою очередь, - это море. Таким образом, через цепь ассоциаций Флэндж приходит к выводу, что ему следует остаться именно с этой женщиной и даже будущее представляется ему в новом свете:

«В глазах у нее плясали барашки морских волн, и Флэндж знал, что создания моря будут резвиться среди зеленых водорослей ее молодой души» (С. 258)

3.3. Образ Синди

Пожалуй, самым реальным, «приземленным» персонажем, с вполне понятными человеческими качествами (справедливое возмущение поведению мужа) можно считать только жену Флэнджа. Но она является одновременно самым отрицательным, как для автора, так и для героя, образом. Следовательно, закономерен вывод: малейшее проявление здравого смысла всецело отвергается и совершенно неуместно для мироощущения Денниса Флэнджа. Возможно, именно поэтому поэтика «черного юмора», о котором говорилось ранее, нигде так ярко себя не проявляет, как в эпизодах, когда речь идет о Синди; здесь «черный юмор» плавно перетекает в откровенный сарказм, в точности воспроизводя отношение молодого Пинчона к браку.

«Целую минуту Флэндж скреб в затылке и хлопал на нее глазами. Нет. Он просчитался. Может, если бы у них были дети . Он ощутил тонкую иронию в том, что флот сделал из него компетентного офицера-связиста». (С. 242)

Обществу своей жены Флэндж явно предпочитает компанию сумасшедшего психоаналитика с «гордым именем вождя апачей», у которого свой собственный, не менее усложненный внутренний мир.

3.4. образ Джеронимо Диаса

“ Джеронимо довольно занудно растолковывал ему (Флэнджу - Е.Н.), что поскольку вся жизнь зародилась из протоплазмы, которая сформировалась в морской воде, и поскольку затем формы жизни становились более сложными, то морская вода выполняла функцию крови до тех пор, пока не появились кровяные шарики и масса прочего добавочного хлама, создавшего ту красную дрянь, которую мы имеем сейчас. А если это так, то, значит, море в буквальном смысле у нас в крови, и что еще более важно, море - в гораздо большей степени, чем земля, несмотря на популярность этого мотива - является истинным образом матери для всех нас.

В этом месте Флэндж попытался вышибить своему психоаналитику мозги “скрипкой Страдивари”. “Но ты же сам сказал, что море - это женщина”, - защищался Джеронимо, вспрыгивая на стол. “Chinga tu madre” - рычал разъяренный Флэндж. “Ага, - просиял Джеронимо, - вот об этом и речь”. (С. 238)

Как видно, при более глубоком прочтении рассказа становится очевидным, что ирреальная интерпретация явлений действительности сконцентрирована не только внутри самого Флэнджа, - она также распространяется на людей, окружающих его. Но что характерно, взаимодействуя, эти антагонистичные друг другу концепции миропонимания то конфликтуют между собой, (можно выделить четкую оппозицию Синди – Флэндж, Флэндж – Джеронимо, Синди – друзья Флэнджа), то мирно сосуществуют.

Но все же остается открытым вопрос: каким способом образы, представленные в рассказе взаимодействуют друг с другом и какую картину создают вцелом? Дело в том, что, если следовать образу мыслей или философской концепции Флэнджа, то все эти символы строго взаимосвязаны, более того, они неразрывны в своей неповторимой гармонии и вместе «задают тон» чувственному созерцанию мира героя. У читателя вполне может развиться ощущение, будто Флэндж видит мир сквозь некую призму, через которую отображается какая-то загадочная, невидимая нам сторона Вселенной, словно ему известна какая-то тайна, совершенно непостижимая разумом обычного человека. И связана эта тайна каким-то образом именно с морем и домом.

« .иногда ночами, когда снег, который несло из Коннектикута через пролив, напоминанием хлестал в окно спальни, он ловил себя на том, что спал в позе зародыша; он заставал себя с поличным за кротоуподоблением, которое было не столько моделью поведения, сколько состоянием души, когда снежная буря не слышится вовсе, а храп жены представляется журчанием и капелью эмбриональной жидкости где-то за покровом одеяла, и даже тайный ритм пульса становится простым эхом стука сердца самого дома». (С. 236)

ГЛАВА 4. СВАЛКА – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ОБРАЗ РАССКАЗА

Итак, делая вывод из конкретно образного мышления героя, необходимо отметить, что эта категория в рассказе представлена автором в наиболее широком аспекте, потому и анализу ее было уделено большое внимание. Однако существуют не менее значимые элементы, без которых рассмотрение данной работы имело бы незавершенный характер. Ведь вместе они создают тот неповторимый эффект, который свойственен исключительно постмодернистскому мышлению, как не раз говорилось ранее. Среди ключевых образов-знаков такого рода литературы наиболее типичными считаются карнавал, лабиринт, библиотека, сумасшедший дом, а также свалка. Именно свалка становится главной ареной, на которой раскрывается, собственно, весь сюжет. Не случайно ведь в некоторых переводах рассказа можно встретить название «Свалка».