У Гете: У Пленцдорфа:

Вертер _ _ _ Вильгельм Вибо _ _ _ Вилли

Лотта Альберт Чарли Дитер

Важно еще отметить тот факт, что в повести Пленцдорфа Эдгар совершенно случайно находит книгу, которая оказывается ни чем иным, как романом И.В.Гете “Die Leiden des jungen Werther”. Сначала Эдгар не подозревает о том, как он в конце концов проникнется событиями этой «книжонки», как он ее называет. И имя для своей возлюбленной он берет тоже из этой книги, и сам потом пытается понять, что же произошло в душе Вертера.

Итак, герой Гете властно вторгается во внутренний мир героя Пленцдорфа, и отныне жизнь «нового» Вертера будет развиваться и строиться по уже написанному некогда сценарию.

2.2. Лексический уровень.

Итак, обращает на себя внимание выбор имен собственных в ТО и ТП. Мы уже сравнивали имена «Werther» и «Wibeau». Одна и та же буква «W» в именах главных героев заставляет нас задуматься: классический источник – гетевский «Werther» - обнаруживает себя с самого начала, в заголовке повести «Die neuen Leiden des jungen W.». А теперь сравним: имена возлюбленных из обоих произведений – «Charlotte» и «Charlie». Мы сразу обнаруживаем их графическое и фонетическое сходство. Можно предположить, что «Charlie» – это современный американизированный вариант имени «Charlotte». Но в ТП мы узнаем, что возлюбленную Эдгара Вибо зовут вовсе не «Charlotte». Об этом говорит отец, отвечая на вопрос Чарли, что ему известно, благодаря магнитофонным записям о ней:

“Wenig. Dass sie Charlotte heissen und verheiratet sind. Und dass sie schwarze Augen haben” (Pl.,S.44).

И вот какова реакция самой Чарли:

“Wieso Charlotte? Ich heisse doch nicht Charlotte!” (Pl.,S.44).

И тогда в текст включается сам Эдгар Вибо. Он предлагает Чарли успокоиться, так как это довело ее до слез, и объясняет все:

“…Das ist doch kein Grund zum Heulen. Ich hatte den Namen aus dem bloeden Buch” (Pl.,S.44).

То есть, имя для возлюбленной прямо заимствуется из текста романа Гете и американизируется в духе времени. И еще интересно отметить сходство имен друзей Вертера и Вибо: «Wilchelm» и «Willi». Последнее тоже можно рассматривать как разговорный вариант имени «Wilchelm». Вот как обращается Вертер к своему другу: «lieber Freund», «bester Freund», «mein Lieber», «mein Schatz» – здесь действительно чувствуется дружеская симпатия к близкому человеку. А друг Вибо предстает перед нами как «mein bester Kumpel Willi», «old Willi». Такие обращения ярко свидетельствуют о снижении стилистического уровня в ТП – высокий стиль в ТО и низкий разговорный в ТП. В то время, как Вертер уважительно, с любовью обращается к своему другу, у Вибо – это всего лишь молодежный слэнг, так как патетика здесь неуместна.

Особая роль при этом отводится использованию в разговорной речи модных иностранных слов, как, например, в данном случае – американизм «old». В результате извечная тема «любовного треугольника» переносится из времени Вертера в двадцатое столетие. И анализ имен указывает на новое время, «новые» страдания участников треугольника. А, как известно, «…временная ориентация повествования – одна из наиболее существенных характеристик художественного текста, так как она определяет характер используемых автором произведения языковых средств» (Гончарова,1983:27).

Сопоставляя ТО и ТП, мы видим большую разницу в использовании авторами лексического материала. Роман Гете – эталон классической прозы, является шедевром периода романтизма, и все в произведении говорит нам об этом. Читая его, мы действительно можем насладиться красотой высокого стиля. Язык Гете изобилует возвышенной лексикой. И мы чувствуем всю глубину жизненной трагедии Вертера.

В ТП лексика низведена до простой разговорной,.часто фамильярной. Перед нами слова, используемые в повседневном общении. Но не все так просто, так как в тексте пародии сплошь и рядом употребляются грубые, пошлые слова и выражения. Язык снижен до вульгарного. Это молодежный слэнг, который просто кишит «импортными словами», и едва ли при помощи такой лексики можно передать глубину чувства любви к женщине, показать истинное страдание. А вообще - страдает ли Эдгар Вибо? Вряд ли. Он – современный молодой человек, в котором мы не чувствуем способности к настоящей любви, он лишь пытается сравнить, сопоставить свои «страдания» с любовными муками Вертера. Его духовный мир слишком скуден и узок, в нем нет духовного богатства, которое есть у Вертера. Об этом свидетельствует речь и мышление Вибо. Мы видим, как говорит Вертер и о деревушке, куда он приехал, и о ее жителях. В жизни он наслаждается всеми ее духовными ценностями. Мы видим, как Вертер мучительно переживает все неурядицы, которые с ним происходят, он действительно страдает. А Вибо – груб, иногда жесток (в отношениях к Чарли), он всеми путями должен добиться девушки, которая ему понравилась. А в душе настоящих чувств, любви, сострадания у него нет.

С первых строк повести Пленцдорфа мы узнаем, что Эдгар Вибо – «сын какой-то женщины на руководящем посту, до недавнего времени – лучший ученик» («Der Sohn der Leiterin, bis dato der beste Lehrling» (Pl.,S.7)) сбегает из дома. Отец недоумевает, по какой причине совершает такой поступок Эдгар. А ведь Эдгар практически не знал своего отца, и вот как он говорит о нем: «Jeder Bloede haette gemerkt, dass ich eben nichts wissen sollte ueber meinen Erzeuger, diesen Schlamper, der soff und der es ewig mit Weibern hatte. Der schwarze Mann von Mittenberg. Der mit seiner Malerei, die keun Mensch verstand, was natuerlich allemal an der Malerei lag» (Pl.,S.21).

Здесь мы видим, что своего отца он не считает действительно таковым, он называет его «своим производителем», «непутевым человеком», который, кроме того, что произвел на свет Эдгара, еще и рисовал нечто, что не мог понять ни один человек. То есть следует вывод, что у Эдгара в принципе и не было семьи как таковой.

Сравним теперь с подобными высказываниями Вибо упоминания Вертера о своих родных:

«Du bist so gut, meiner Mutter zu sagen, dass ich ihr Geschaeft bestens betreiben und ihr ehstens Nachricht davon geben werde» (G.,S.10).

Оба, Вертер и Эдгар, молодые люди, у которых, естественно, возникают отношения с противоположным полом. И интересно, как Пленцдорф представляет нам первую страсть Эдгара – явную пародию на первую страсть Вертера. У обоих эти отношения долго не длились, но как по-разному о них высказываются герои:

Вертер: «Die arme Leonore! Und doch war ich unschuldig. Konnt ich dafuer, dass, waehrend die eigensinnigen Reize ihrer Schwester mir eine angenehme Unterhaltung verschaffen, dass eine Leidenschaft in dem armen Herzen bildete. Und doch bin ich ganz unschuldig? Hab ich nicht ihre Empfindungen genaehrt?» (G.,S.9).

Вертер в данном случае, впрочем, как и всегда, использует возвышенную лексику с позитивной семой. Леонору он называет «бедной» старается как-то оправдать себя, что он не виновен в том, что увлекся ее сестрой, хотя уже пробудил «страсть» в ее «бедном сердце». Мы чувствуем неподдельное сострадание к девушке, сознание ответственности за ее судьбу. В каком-то смысле Вертер выступает и обвинителем, и защитником себя, он ставит под сомнение тот факт, что он действительно не давал повода бедной девушке надеяться на взаимность с его стороны.