Рыцарская лирика трубадуров (от провансальского trobar - находить, создавать, изобретать) существовала на юге Франции, в Провансе, с конца XI по начало XIII в. Прованс в этот период переживал полосу хозяйственного и культурного подъема. Процветали города, а борьба между горожанами и феодалами была значительно ослаблена или вовсе отсутствовала. Далее, Прованс был политически независимым краем; это вело к укреплению суверенитета южнофранцузских феодалов, чьи замки превращались в культурные центры, оказывавшие влияние и на города. Прованс тяготел и к религиозной независимости от папского престола, став, в частности, рассадником еретических движений. Наконец, он поддерживал тесные связи с соседними романскими странами, с мусульманскими народами и с Византией. В этих условиях и возникла лирика трубадуров как одно из классических воплощений становящегося рыцарского миросозерцания.

Благодаря этой лирике, прежде всего, осуществился радикальный сдвиг в языковой ситуации в Западной Европе. Если в эпоху раннего средневековья народные диалекты не были нормированы, а функцию литературного языка выполняла латынь, то историко-культурная роль поэзии трубадуров заключалась прежде всего в том, что это была первая в Западной Европе светская поэзия на народном (провансальском) языке, которая выработала его “правильные” нормы, довела его до высокой степени совершенства и положила тем самым начало общему переходу средневековых литератур с латыни на национальные языки. Первый известный нам провансальский трубадур - Гильем Аквитанский (1071-1127). Знамениты также были Джауфре Рюдель (середина XII в.), Маркабрюн (середина XII в.), Бернарт де Вентадорн (годы творчества: 1150-1180), Гираут де Борнель (1162- 1200), Бертран де Борн (ок. 1140-1215), Монах Монтаудонский (годы творчества: 1180- 1213), Арнаут Даниэль (ок. 1140-1200), Пейре Видаль (последняя четверть XII в.) и др. Всего дошло более 2500 песен трубадуров. Лирика трубадуров пережила расцвет в последней четверти XI - начале XIII в., однако ее естественное развитие было прервано так называемыми “альбигойскими войнами” - крестовыми походами северофранцузских феодалов, стремившихся искоренить религиозные ереси. В результате Прованс был разграблен и разрушен, а большинству трубадуров пришлось бежать в Италию, на Пиренеи и в германские земли.

Прежде всего, следует отметить, что лирика трубадуров всецело подчинялась жанровому принципу. Жанр, во-первых, определялся предметом (темой) изображения, поскольку существовал достаточно ограниченный круг поэтических сюжетов, признанных достойными воплощения и переходивших из произведения в произведение, от поэта к поэту и даже от поколения к поколению; во-вторых, каждый жанр предполагал набор возможных трактовок избранной темы, так что поэт наперед знал, как должна складываться та или иная лирическая ситуация, как должен вести себя тот или иной лирический персонаж; в-третьих, лирика трубадуров располагала арсеналом фиксированных формул (лексических, синтаксических, стилистических и т. п.) для описания любого предмета или персонажа из тех, что входили в область куртуазного мира (так, существовал канон описания Дамы, клеветника-наветчика и т. п.); в-четвертых, жанр определялся характером своего строфического построения (известно до 500 строфических форм); наконец, поскольку средневековая лирика была неотделима от напева и сами трубадуры были не просто поэтами, но поэтами- композиторами, а их произведения - песнями, то специфика жанра определялась также складываемой трубадуром мелодией.

Таким образом, лирика трубадуров имела вид системы жанров. В центре этой системы стояла кансона (буквально “песня”), воспевавшая любовное чувство поэта. Кансона включала в себя от пяти до семи строф, которые чаще всего объединялись сквозными рифмами и замыкались посылкой (торнадой), где поэт обращался к своему адресату, зашифрованному условным (метафорическим или метонимическим)именем-псевдонимом--сеньялем. Сирвента формально строилась так же, как и кансона, но имела другую тематику - политическую, религиозную, моральную. В так называемых персональных сирвентах трубадуры обсуждали достоинства и недостатки друг друга и своих покровителей.

Плач был разновидностью персональной сирвенты, где воспевались доблести оплакиваемого - знатного сеньора-покровителя, почившего трубадура и т. п. Особо стояла диалогическая группа жанров, так называемые прения - песни, исполнявшиеся двумя трубадурами, которые от строфы к строфе обменивались полемическими репликами на избранную тему.

Основная разновидность прений - тенсона (буквально “спор”), предполагавшая свободно развивающийся диалог. Другая разновидность - джокпартит (букв, “разделенная игра”) или партимент (буквально “раздел”) - задавала некоторую дилемму, так что один трубадур защищал одно мнение, а второй - противоположное (таковы, например, прения о том, что выше - любовь к Даме или любовь к воинской славе, доблесть или щедрость и т. п.).

Диалогическим началом пронизана и пастурель, где рыцарь на фоне идиллического пейзажа встречает пастушку и пытается добиться ее благосклонности. Обмен репликами в пастурели представлял собой озорную и остроумную словесную дуэль, в которой рыцарь чаще всего терпел поражение. Наконец, диалогическую природу сохраняла и альба (“утренняя песнь”), где репликами обменивались Дама и возлюбленный; иногда в диалог вмешивался “сторож”, охранявший влюбленных от ревнивцев и клеветников-наветчиков; в ряде случаев альба оказывалась драматизированным монологом самого “сторожа”, предупреждавшего влюбленных о наступлении утра.

КАНСОНА

У любви есть дар высокий - Колдовская сила, Что зимой, в мороз жестокий, Мне цветы взрастила. Ветра вой, дождя потоки - Все мне стало мило. Вот и новой песни строки Вьются легкокрыло. И столь любовь нежна, И столь любовь ясна, Что и льдины, как весна, К жизни пробудила. Сердце страсть воспламенила Так, что даже тело И в снегах бы не застыло, Где кругом все бело. Лишь учтивость воспретила Снять одежды смело, - Ей сама любовь внушила Крепнуть без предела. Любви мила страна, Что Донною славна. Не пизанская казна - Не в богатстве дело! Донна пусть и охладела, Но живу мечтая. Ненароком поглядела - Вот и рад тогда я! Лечит сердце мне умело Греза молодая, Коль оно осталось цело, От любви страдая. Моей любви волна В любые времена Через Францию вольна Плыть, как песня мая. Счастье мреет, обещая Все, что мне желанно. Так кораблик, чуть мелькая, Виден средь тумана, Где грозит скала седая Бездной океана. На душе тоска такая! Счастье столь обманно . Моя любовь грустна, И я не знаю сна. Мне судьбина суждена Бедного Тристана . Боже, взвиться бы нежданно Ласточкой летучей! Вот лечу у ней утром рано, Обгоняя тучи, А она лежит, румяна, Всех на свете лучше. - Сжальтесь, Донна! В сердце рана - Словно пламень жгучий! Ах, любовь страшна! Коль Донна холодна, То любовь напоена Скорбью неминучей. Но упрямы и живучи Страстные желанья, Их стремит порыв могучий Через расстоянья. Если ж выпадает случай, Что мои стенанья Вдруг сменяет смех певучий, - Отдал сердцу дань я: Ведь так любовь чудна, Что радостью пьяна, Хоть и в радости слышна Горечь расставанья. _ Спеши, гонец, - она Тебе внимать должна! Пусть польются письмена Песнею страданья. (Перевод В. Дынник)