Отсутствие единства наблюдается и в «Пинболе-1973», и в «Охоте на Овец». Они разбиты на несколько повествований: в «Пинболе-1973» герой по-прежнему достаточно сумбурно рассказывает о себе, а параллельно с этим рассказывается о Крысе, который в это время находится совсем в другом месте. Но «мотив» этих повествований похож. В конце концов и тот, и другой герои расстаются со любимыми девушками. Они по-прежнему что-то ищут; что - непонятно даже для них самих. Герой чувствует, что его «зовёт» пинбольная машина, переворачивает пол-Японии, чтобы её найти, а найдя, разговаривает с ней и уходит. Крыса бросает свою «женщину», которую он любит, и уезжает из города, не зная куда. Похоже на грустную-прегрустную музыку…

Наталья Бабинцева в статье «Охота на Овец как джазовая импровизация» выделяет музыкальные мотивы и в этом произведении:

«Вся "Охота на овец" строго держится на джазовых приемах. Дана тема (главная - одна), задано еще несколько тем (если это роман, то, как минимум, речь идет о джазовом трио, если не о целой "джаз-банде"), а дальше бесконечное количество импровизаций и вариаций на заданный мотив, которые перемежаются и никогда не повторяются в прежнем (изначальном) виде. В музыке это тоже порой похоже на полную анархию, но надо лишь иметь неплохой слух, чтобы расстаться с этой иллюзией. Если это иметь в виду, то связь между Человеком Со Странностями, Коровой с плоскогубцами, Вселенной глазами Червяка, Крысой, Овцой, Ушами, Шумом прибоя и прочим Хламом Неизвестного Назначения, оказывается, самая прямая. Если верно, что "все это джаз", то тема Девчонки, Которая Спит С Кем Ни Попадя на очередном витке импровизации может легко превратиться в тему Девчонки С Ушами (которая, впрочем, тоже спит с кем попало) и даже Коровы с плоскогубцами, о которой никто не знает, спит ли она вообще.».[3]

Писатель также использует метафору: выдаёт одно за другое. Это не всегда мистика: просто он описывает странные ситуации, почти невозможные в жизни, и странных людей, которые странно ведут себя.

3. Метафоры и символы в произведениях Мураками.

А) Птицы

В романе «Хроники Заводной Птицы», названном самим автором «попыткой абсолютного романа», повествование разделено на три части, у каждой из которых своё название: «Сорока-воровка», «Вещая птица», «Птицелов».

В самом начале первой части главный герой, Тору Окада, слушает увертюру к опере Россини «Сорока-воровка». Потом идёт искать пропавшего кота к пустому дому, в садике перед которым стоит статуя птицы: «Она возвышалась на величественном постаменте, окружённая буйными сорняками. Длинные ветки золотарника почти касались её ног. Птица - я понятия не имел, к какому виду пернатых она относилась, - расправила крылья, будто хотела поскорее вырваться из этого малоприятного местечка. . Сцену оживляло только монотонное воркование одинокого голубя, сидевшего на телевизионной антенне». Голубь - уже третья по счёту птица, появившаяся в рассказе. На протяжении всего романа Тору слы­шит крик какой-то неизвестной птицы. Жена его зовет ее "заводной птицей" из-за трескучего го­лоса; и, возможно, именно эта птица "каж­дое утро садится на кроны деревьев около нашего дома, чтобы завести нас, наш тихий мирок, сло­вом, все". Когда новая знакомая Тору, Мэй Касахара, жалуется, что у него труднопроизносимое имя, герой выбирает себе «кличку» - «Заводная Птица». Эта же птица появляется в переломные моменты жизни других героев книги, например, мальчика, увидевшего во сне, как двое мужчин закопали в саду под деревом сердце его отца. На верхушке дерева сидела Заводная Птица. После этого сна он перестал разговаривать.

Голос этой же птицы слышит герой одной из «вложенных историй» - солдат, во время войны по приказу начальника убивший человека бейсбольной битой: «…из листвы, где она пряталась, доносилось кр-р-р-ри-и-и… кр-р-ри-и-и… Солдат слушал, как заводят пружину, и перед ним, словно в калейдоскопе, мелькали отрывочные картины». В этот день он начал видеть будущее других людей.

В середине второй части герой снова слушает музыку: «Вещую Птицу» - седьмую пьесу из шумановских «Лесных сцен». В этой части от него уходит жена. Через некоторое время она присылает письмо, где рассказывает, что изменила ему, и просит развода. Но герой уверен, что не всё так просто: чтобы подумать обо всём этом и разобраться, он… залезает в колодец. Колодец - ещё один часто встречающийся у Мураками символ.

Тору приходит к выводу, что во всём виноват Нобору Ватая - брат его жены, ставший популярным политическим деятелем. «С помощью телевидения и других массмедиа он получил возможность влиять на общество и применяет сейчас свой дар для того, чтобы вытащить наружу нечто кроющееся в тёмных закоулках подсознания больших масс людей и использовать это в своих политических целях. Это очень опасно. То, чего он добивается, роковым образом связано с насилием и кровью и имеет прямое отношение к самым мрачным страницам истории». И Тору во сне убивает Нобору Ватая бейсбольной битой. Проснувшись, узнаёт, что тот попал в больницу из-за инфаркта. А потом жена пишет Тору второе письмо, где признаёт, что в её падении действительно виноват Нобору Ватая, и теперь уже она должна убить его. Освободившись от его влияния, она вернётся. Третья часть романа называется «Птицелов», наверное, потому, что в ней герой находит - улавливает - связь между событиями своей жизни, связь реальности со снами и воспоминаниями.

«Птицы в его [Мураками] творчестве символизируют необъяснимую связь между миром сознательного и миром бессозна­тельного,»

- пишет Джейн Рубин в книге «Харуки Мураками и музыка слов» (2003). В этой же книге она говорит и про такой часто встречающийся символ, как колодцы.

Б) Колодцы

С образа колодца начинается роман «Норвежский лес»: Наоко и Ватанабэ гуляют по полю, и девушка рассказывает о колодце. Он глубокий и совсем незаметный со стороны. Со всех сторон скрыт травой. Если туда упасть, скорее всего, не разобьёшься, а что-нибудь сломаешь себе и не сможешь вылезти. Если кричать, никто не услышит. Так и умрёшь постепенно от голода и холода.

Где этот колодец, никто не знает. И чуть позже, когда Наоко одна бежит вперёд по полю, Ватанабэ кричит ей: «Стой! А то провалишься в колодец!» «Пока я буду рядом с тобой, я ни за что не провалюсь в него», - говорит Наоко. И здесь уже колодцу придаётся другой смысл: из конкретного полевого колодца он превращается в символ. Символ чего - мы понимаем позже, когда узнаём, что Наоко - душевнобольная. Её болезнь началась после смерти Кидзуки, их общего с Ватанабэ друга. Ватанабэ - единственный, кто ещё связывает Наоко с реальным миром. Колодец - символ темноты, мрак, царящий в нём - мрак человеческой души, доведённой до отчаяния. В конце романа Наоко совершает самоубийство. «Она повесилась в глубине мрачного, как собственное сердце, леса». В это время Ватанабэ не было рядом с ней, и она провалилась в колодец.