По сути одинаковы ст.40.1 КоАП РСФСР, предусматривающая административную ответственность за воспрепятствование осуществлению гражданами Российской Федерации своих избирательных прав либо работе избирательной комиссии, и ст.141 УК РФ, устанавливающая уголовную ответственность за воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательной комиссии. Другой наглядный пример: ст.99.2 КоАП предусматривает административную ответственность за незаконные посев или выращивание масличного мака или конопли, а ст.231 УК уголовную - за незаконное культивирование запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества. Часть 1 ст.318 УК, которая, в частности, предусматривает уголовную ответственность за угрозу применения насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, вступает в коллизию со ст.439 Таможенного кодекса РФ[31], определяющей как административное правонарушение угрозу совершения насильственных действий в отношении должностного лица таможенного органа. Причем в соответствии со ст.449 ТК рассмотрение дел о таких административных правонарушениях подведомственно районным (городским) судам.

Если следовать мнению о том, что нельзя применять к лицу более строгий (уголовный) закон, расценивающий деяние как преступление, в то время как административное законодательство относит его к проступкам, то на практике может сложиться абсурдная ситуация, когда в одном и том же суде станут рассматриваться, например, уголовное дело по обвинению гражданина по ч.1 ст.318 УК в том, что он нанес побои оперуполномоченному уголовного розыска, принимавшему участие в обыске, и дело об административном правонарушении, предусмотренном ст.439 ТК, в отношении гражданина, нанесшего побои должностному лицу таможенного органа, например, при проведении таможенного досмотра.

Необходимо строго разграничивать сферы действия уголовного закона и законодательства об административных правонарушениях. Так, в ст.231 Таможенного кодекса РФ содержится положение о том, что ответственность за нарушение таможенных правил наступает в порядке, установленном этим же Кодексом, но только если эти правонарушения по своему характеру не влекут в соответствии с законодательством уголовной ответственности.

Часть 2 ст.10 КоАП также устанавливает правило, при котором административная ответственность за правонарушения, предусмотренные им, наступает "если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с действующим законодательством уголовной ответственности".

Таким образом, в законе определен принцип преобладания уголовного закона над административным в случае их коллизий.

Невнимание к изложенной проблеме обусловило новый виток "борьбы" между двумя законами уже в 1999 году, в которую оказались втянуты не только правоохранительные органы и суды, но и исправительные колонии с содержащимися в них осужденными.

2 марта 1999 г. вступил в силу Федеральный закон "О внесении изменения в ст.49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях" от 30 января 1999 г., в соответствии с которым ст.49 КоАП устанавливает ответственность за мелкое хищение чужого имущества (т.е. всех видов собственности) путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты с применением мер административного взыскания при условии, если стоимость похищенного не превышает одного минимального размера оплаты труда, установленного законодательством Российской Федерации.

Прочитав закон, многие юристы вздохнули с облегчением, так как перестал существовать явный анахронизм, доставшийся в наследство от прошлых времен и вошедший в противоречие с конституционным принципом равной защиты всех форм собственности, закрепленным в ст.8 Конституции РФ. Со значительным отставанием от уголовного закона, претерпевшего подобные изменения в 1994 году и ликвидировавшего приоритетную защиту государственной и общественной собственности, КоАП стал, на первый взгляд, соответствовать УК и содержать единое понятие чужого имущества. Суды успели даже вынести приговоры, которыми либо исключали из обвинения эпизоды хищений указанными в ст.49 КоАП способами, в которых стоимость похищенного составляла 83, 70, 50 рублей, либо, если ничего, кроме такой кражи, мошенничества, присвоения или растраты в обвинении более не фигурировало, оправдывали подсудимых за отсутствием состава преступления. Прокуроры же стали опротестовывать такие приговоры, ссылаясь на то, что в подобных ситуациях судам следовало не оправдывать подсудимых, а прекращать дела в соответствии с ч.3 ст.5 УПК, согласно которой дело прекращается производством за отсутствием состава преступления, если преступность и наказуемость этого деяния были устранены уголовным законом, вступившим в силу после совершения деяния.

То же мнение о необходимости прекращения таких дел на основании ч.3 ст.5 УПК доведено до судов общей юрисдикции в порядке разъяснения Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ (от 9 марта 1999 г.), где указывалось, что в связи со вступлением в силу Федерального закона "О внесении изменения в ст.49 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях" освобождение от наказания лиц, осужденных за мелкое хищение чужого имущества путем кражи, мошенничества, присвоения или растраты (применительно к примечанию к ст.49 КоАП), следует производить в порядке, предусмотренном ст.ст.361.1, 368 и 369 УПК[32] в силу ст.10 УК.

В районные суды по месту расположения воспитательных и исправительных колоний стали направляться представления о пересмотре приговоров судов (в части или полностью) в тех случаях, когда стоимость похищенного не превышала минимального размера оплаты труда. Суды в свою очередь уже выносят постановления об освобождении осужденных от наказания.

Но все, что происходит в связи со вступлением в силу названного Закона, по моему мнению, противоречит основным положениям и принципам уголовного и уголовно-процессуального законодательства.

Как следует из содержания ч.1 ст.361.1 УПК, в соответствии со ст.10 УК освобождение от наказания, его смягчение либо иное улучшение положения осужденного в виду издания уголовного закона, имеющего обратную силу, производится судом по заявлению осужденного, либо по представлению прокурора, либо органа, ведающего исполнением наказания. При этом в соответствии со ст.10 УК обратную силу имеет уголовный закон, устраняющий преступность деяния. А согласно ч.2 ст.3 УК применение уголовного закона по аналогии не допускается. Тем более не допускается при определении преступности и наказуемости деяния применение не уголовного закона, так как в соответствии с ч.1 ст.3 УК преступность и наказуемость деяния и иные уголовно-правовые последствия определяются только УК.

Указанный Закон вносит изменения в КоАП, а не в уголовный закон. Следовательно, на мой взгляд, появившееся несоответствие между УК и КоАП не дает оснований для пересмотра ранее вынесенных судебных решений по уголовным делам, так как уголовный закон не претерпел никаких изменений, а в соответствии с ч.2 ст.10 КоАП административная ответственность за правонарушения, предусмотренные настоящим Кодексом, наступает, если эти нарушения по своему характеру не влекут за собой в соответствии с действующим законодательством уголовной ответственности. О разработке же уголовного закона, который бы внес изменения в УК и разграничил понятия хищения указанными способами как преступления и проступка при помощи дополнения примечания к ст.158 УК или иным путем, пока известий нет. Причем в случае появления такого дополнения потребуются подробные разъяснения о его применении. Как, например, расценивать действия вора, который "запускает" пальцы в карман или сумочку с совершенно неопределенным умыслом, желая получить любую добычу (5 или 100 рублей - все равно, сколько). Или как поступать с квалификацией деяний тех, кто задержан при попытке проникнуть в киоск, магазин, склад, гараж или квартиру? Все они в голос станут утверждать, что нужно-то было им похитить рублей 70, не больше, чтобы поесть да выпить. И если это административный проступок, то как быть с тем, что в КоАП нет понятия неоконченного правонарушения (приготовления или покушения).