Нивелирование возможностей государства под действием названных факторов влиять на развитие страны, в том числе экономическое, бесспорно, обусловливает постепенное снижение качества выполнения государством своих традиционных функций. Это, в свою очередь, вызывает потерю доверия у населения к государству как особому институту в жизни человека. Поскольку такое доверие является ключевым источником легитимности государства, то его потеря означает потерю легитимности самого государства, что, в конечном счете, ставит вопрос о целесообразности его существования как такового.

Следует также принимать во внимание, что сегодня основными игроками мировой экономики стали интегрированные бизнес-группы (транснациональные корпорации, стратегические альянсы, партнерства, сети), которые объединяют в себе возможности для реализации масштабных инновационных проектов (от изыскательских работ вплоть до внедрения) и организации мощного производства, способного удовлетворить спрос на отдельную продукцию не только на внутреннем рынке, но и, что характерно, в немалой степени и на внешнем. Эти группы ведут свою деятельность во всех регионах мира. Государство как абстрактная корпорация постепенно превращается в одну из прочих многочисленных корпораций, к которым переходит часть государственных функций, например, социальных, образовательных и пр. Как отмечают исследователи, "мир государств" превращается в "мир корпораций", где экономическая политика внутри страны определяется уже не государством, а группой самых мощных корпораций, отечественных или зарубежных, которые действуют в стране. В такой ситуации происходит сращивание интересов государства с интересами корпораций, олицетворением которых выступает экономическая и промышленная политика. Пока еще рано говорить, что это явление стало необратимым. В частности, с нашей точки зрения, одной из причин появления надгосударственных образований и мегарегионов, о которых упоминалось выше, является попытка государств объединиться, чтобы противостоять влиянию мощных корпоративных структур. При этом роль абстрактной корпорации, которая определяет жизнедеятельность людей, проживающих в пределах этих мегарегионов, может переходить не только от отдельного государства к другим корпорациям, то есть в направлении "сверху - вниз", но и к этим надгосударственным образованиям, то есть "снизу - вверх".

Поскольку транснациональные корпоративные структуры порождены западной экономической культурой, то они, естественно, выступают своеобразными "сгустками" этой культуры, ее "протоядрами". Через последние импле-ментируются выгодные развитым странам параметры формирования экономик других, менее развитых стран, происходит подчинение их экономик, в первую очередь благодаря экспансии иностранных ТНК, собственным целям последних.

Главным итогом такого геоэкономического, культурного и политического переформатирования мира стала кристаллизация ряда "больших" технологий - цепей активности, в которые "вплеталась" деятельность людей в рамках не только национальных, но и общемировых. Следует особо подчеркнуть, что эти цепи с самого начала были сориентированы на четко определенные ценности и видение будущего, а потому выгоду и наибольшие прибыли от связывания действий людей в определенную, заранее известную последовательность будут иметь исключительно те, кто задал ее цели и содержание, а именно - инициаторы и постановщики "проекта будущего". Ими как раз и оказались страны Запада, которым удалось в 60-70-е годы XX ст. более или менее точно скомпоновать самые реалистичные сценарии дальнейшего мирового развития и собственным примером продемонстрировать его передовые образцы, используя жесткую промышленную политику. Творцы ценностей будущего выстроили и стали едва ли не единственными собственниками названных технологических цепей активности во всем мире, получив доступ к ресурсам практически всех менее развитых стран, навязав им свои правила игры на международном рынке и заняв господствующее положение в мировом сообществе. Эти страны определяют и культивируют спрос на ту или иную продукцию, из-за чего он постепенно теряет свою рыночную основу и переходит в плоскость культа или навязанных обязательных параметров потребления. Страны-лидеры через включение в свои технологические цепи производств более слабых стран нейтрализовали активность последних, фактически лишили их шансов реализовать собственную независимую, не управляемую извне экономическую политику и попасть в авангард мирового прогресса, присвоили себе право оценивать и корректировать в свою пользу их действия при попытках проводить политику, которая мешает достижению целей, запроектированных в сценарии Запада.

Отдельные исследователи среди причин изменения характера современного государства и соответствующей трансформации модели промышленной политики называют "отмирание" войны между государствами как общественного института. С этим мнением нельзя согласиться в силу ряда обстоятельств. Во-первых, из-за динамичного развития мирового производства обостряется борьба за ресурсы, прежде всего природные и энергетические. Эта борьба может носить характер не только экономический, но и военный, если, например, более сильные страны - претенденты на ресурсы ощущают сопротивление со стороны более слабых стран, владеющих этими ресурсами, а экономическими средствами его преодолеть не удается. Во-вторых, торговля оружием и военной техникой входит в тройку самых прибыльных видов бизнеса в мире наряду с наркоторговлей и торговлей людьми, однако, в отличие от двух последних видов, она является легитимизированной и имеет международные правовые рамки. Поэтому, чтобы поддерживать высокую прибыльность на рынке оружия, как это ни печально, страны, которые его контролируют, прибегают к намеренному развязыванию военных конфликтов между третьими странами - основными покупателями оружия, активно используя средства информационной войны для обострения их национальных, межэтнических, религиозных, политических, идеологических, территориальных противоречий, перерастающих в вооруженное противостояние. В-третьих, необходимо признать, как это также ни печально, что до сих пор наиболее мощным "двигателем" инновационного развития оставался именно военно-промышленный комплекс, из которого инновации распространялись на гражданское производство. В-четвертых, военно-промышленный комплекс остается едва ли не единственной отраслью, для которой государство всегда будет использовать ярко выраженную жесткую промышленную политику через госзаказы, льготы, покрытие расходов на НИОКР и т. Д. Поэтому надеяться, что со временем такая политика уйдет в прошлое, нет никаких оснований.

Показательным примером трансформации модели промышленной политики и перехода функций по ее разработке и осуществлению от отдельно взятого государства к надгосударственным образованиям является практика Европейского Союза44. В рамках ЕС проводится единая для всех стран-членов промышленная политика, которая разрабатывается и координируется Еврокомиссией. Понятие промышленной политики отражено в Римском договоре о создании ЕС и Евроатома (1957 г.), Маастрихтском договоре о ЕС (1992 г.).