иран

Проблемы экономических связей России и Ирана, безусловно, в значительной степени определяются тем, что в настоящее время Иран рассматривается Россией в качестве потенциального союзника по многим важнейшим направлениям. Это, во-первых, ситуация в Центральной Азии и Закавказье, где сдержанно взвешенная политика Ирана не вступает в противоречие с национальными интересами России; во-вторых, единая позиция по Каспию; в-третьих, проблема противостояния турецкому влиянию, в том числе развитию тюркского сепаратизма на территории Российской Федерации; в-четвертых, возможность благодаря военно-ядерному сотрудничеству усилить роль России в решении региональных или даже глобальных проблем (или хотя бы сохранить, по классификации Эм. Валлерстайна, положение державы №1 на полупериферии).

Многое в наших отношениях, в том числе и экономических, будет зависеть от понимания российской элитой того, носит ли это сближение с Ираном тактический характер или является началом новой геополитической расстановки сил в регионе.

Но при разных вариантах – экономические связи остаются вполне самодостаточной ценностью – независимо и от геополитических целей, и от цивилизационных особенностей, о которых столь много говорится в последние годы. В свою очередь, интенсивность, а главное, эффективность этих связей, несомненно, окажет свое влияние на определение перспективного вектора наших отношений – тактически временного или стратегически долговременного.

В любом случае экономические отношения должны, в первую очередь, строиться исходя из “их выгодности” для России, из осознания того, нужно ли России воспользоваться шансом прорыва на иранский рынок, который нам предоставляет нынешняя геополитическая ситуация, включая ирано-американское противостояние.

Случай уникален еще и потому, что Иран, со своей стороны, проявляет к налаживанию всесторонних отношений с Россией не меньший, чем Россия к Ирану, и даже больший интерес, так как с помощью России он рассчитывает повысить свой статус региональной державы, а также укрепить свой экономический и военный потенциал. России вряд ли следует бояться развития ирано-американских отношений, наоборот, они могут вывести наши экономические связи и с Ираном, и с США на более высокий уровень. В обстановке вызвавших самый широкий резонанс в мире инициатив М. Хатами по поиску путей диалога с США высшие официальные лица Ирана неоднократно заявляли о том, что отношения с Россией для них не конъюнктурны и не зависят от состояния ирано-американских связей.

Министр иностранных дел Ирана К. Харрази в конце февраля 1998 г., говоря о необходимости увеличения торговых связей между Россией и Ираном, отметил, что для этого необходимо более отчетливо представлять себе экономический потенциал друг друга. Поэтому вернемся к вопросу, что же представляет для нас Иран как экономический партнер?

1. Иран, наш исторический сосед, представляет в наши дни государство с уникальным исламским государственным строем. Иран с населением в 60 млн. человек и валовым продуктом в 100–110 млрд. долл. как ни одна страна на Ближнем и Среднем Востоке наделен богатейшими природными богатствами. Кроме нефти и газа, являющимися одними из крупнейших запасов мира, Иран располагает богатейшими месторождениями металлических руд – железа, меди, цинка, свинца, хромитов, марганца, различного строительного камня, гидроресурсами и т.д.

В 90-е годы Иран, осуществляющий новую экономическую политику, связанную с переходом к рыночным основам, свободным ценам, либерализацией внешнеэкономических связей, приватизацией, – показывает устойчивые темпы роста. Среднегодовой темп прироста ВВП с 1989/90 г. по 1996/97 г. превысил 5%. Особенно важно то, что в основе этого увеличения лежал прежде всего рост в производительных отраслях, в том числе в обрабатывающей промышленности, металлургии, энергетике, транспорте. Пожалуй, одним из главных достижений стало повышение нормы капиталовложений. Хотя в плановых заданиях Второго пятилетнего плана (до 2000 г.) она предполагалась на уровне 16,4%, уже в 1996/97 г. ее удалось довести до 23,7%. Таким образом, почти до четверти ВВП реинвестируется в экономику, что достаточно веский признак инвестиционной привлекательности.

Удалось добиться фактически бездефицитного бюджета. В последние два года стал сокращаться уровень инфляции, которая после всплеска в 1994/95 г., вызванного главным образом резким падением курса риала из–за торговых санкций США, с 50% в 1995/96 г. сократилась в 1997 г. до 20%.

Подавляющая часть валютных поступлений страны – доходы от продажи сырой нефти составляют в среднем 14–16 млрд. долл. в год, которые можно рассматривать в целом как гарантированный источник валютных средств. В бюджет 1997/98 г. за счет нефти будет реально получено 16,1 млрд. долл., хотя в начале текущего финансового года планировалось получить минимум 17,5–18 млрд. долл. из расчета 17,5 долл. за баррель.

Конечно, колебания цен на нефть на мировом рынке делают этот источник уязвимым. И это обстоятельство нужно постоянно учитывать торговым партнерам Ирана. Именно за счет поступлений от нефти, которая находится исключительно в руках государства, формируется валютная часть государственного бюджета, из которого и выделяются ассигнования на закупки инвестиционных товаров и услуг, оплату военных заказов, строительство объектов, имеющих народнохозяйственное значение. Объем полученных валютных средств от продажи нефти определяет и размеры импорта, правительство стремится, как правило, не допустить превышения импорта над экспортом, вводя строгое лицензирование. Чрезмерная его либерализация в начале 90-х годов и привела к возникновению внешнего долга. Как правило, до 2,5–4 млрд. долл. выделяется на оборонные расходы, до 2,5–3 млрд. долл. – на закупки продовольствия, до 5–8 млрд. долл. – на импорт оборудования и полуфабрикатов. Начавшееся падение цен на нефть с конца 1997 г. крайне отрицательно сказалось на формировании нового бюджета на 1998/99 г., валютные поступления которого снижены до 14,9 млрд. долл.

Уменьшение поступлений от продажи нефти (в государственный бюджет и на пополнение валютных резервов страны) не только снижает импортный потенциал Ирана, главным образом государственных организаций, но и сразу же отражается на сокращении производственного потенциала, в том числе и промышленного экспорта. Так, уже в конце 1997 г. многие промышленные предприятия страны стали испытывать острую нехватку импортного сырья и запасных частей, стал расти “черный рынок”. От состояния государственных валютных резервов во многом зависит и политика экспортно-импортного регулирования, что главным образом сказывается на коммерческой деятельности частного сектора. Повышаются таможенные пошлины, ужесточается порядок перевода валюты на счета иранских банков за поставленные на экспорт товары. Увеличивается доля обязательного перечисления валютной выручки, при этом начинает использоваться не рыночный, а “плавающий”, или экспортный курс риала, что неизбежно ведет к снижению внешнеэкономической активности. Подобное явление имело место в конце 1997– начале 1998 гг., что привело к значительному снижению экспорта промышленных товаров. Заместитель министра промышленности в феврале 1998 г. заявил, что принятое недавно Высшим советом по экспорту решение оставлять за экспортерами 100% их валютной выручки, несомненно, явится стимулирующим экспорт фактором. Введенные даже в свободных зонах импортные пошлины снижены, например, на Кешме с 20 февраля 1998 г. они снижены на 30–50% на 24 категории товаров, что должно увеличить импорт таких необходимых стране товаров как рис, растительное масло, сахар, птицу, зерно.