В итоге тесных связей между сменявшими друг друга высшими руководителями обеих стран тридцатилетний период привилегированных отношений принес еще более ощутимые результаты. Сегодня стали привычными франко германские встречи на высшем уровне, а также контакты для выработки единой позиции и совместной подготовки предложений в области европейского строительства, что привело к расширению связей меж всеми эшелонами власти обеих стран, поднимал двусторонние отношения на уникальный в мировой практике уровень взаимодействия.

В ведении двусторонних комиссий находятся практически все области государственной деятельности, Так, в состав Валютного комитета входят председатель Бундесбанка, управляющий “Банк де Франс” и оба министра финансов. двусторонняя комиссия по вопросам обороны обрела конкретные очертания с созданием в 1987 г. франко-германской бригады прообраза европейских вооруженных сил - Европейского корпуса, сформированного в 1993 г. и дополненного силами Бельгии, Люксембурга и Испании. В Страсбурге с 1992 г. действует канал франко телевещания “Арте” транслирующий совместные программы в области культуры для телезрителей Франции и Германии, а также Бельгии, Австрии и других европейских стран.

После скандала в Ницце где между Францией и Германией произошел разлад из-за распределения голосов в Совете ЕС, в 2001 году были учреждены так называемые "Блесхаймские консультации", в рамках которых Франция и Германия регулярно на высшем уровне обмениваются мнениями о целях европейской политики. Это была своего рода мера по укреплению взаимного доверия, поскольку шок от спора в Ницце оставил глубокий след с обеих сторон. Саммит, призванный подготовить институциональную систему к расширению ЕС на Восток, закончился тогда полным провалом.

Эффект от нового "блейсхамского" доверия оказался, правда, скорее обратным: германо-французское сближение стало в последние годы вызывать растущее недовольство в других странах Евросоюза - и небезосновательно. Начиная с 2001 года участились германо-французские договоренности, которые отвечали интересам и Германии и Франции, но отнюдь не всегда - интересам всего Союза. В качестве примера можно было бы привести германо-французский компромисс по аграрным вопросам, достигнутый в Брюсселе в октябре 2002 года и согласованный обеими странами закулисно, без консультаций с европейскими партнерами. Так мотор превратился в "локомотив без вагонов", другие страны ЕС - особенно малые - почувствовали, что ими пренебрегают.

В то же время именно Германия и Франция систематически нарушали правила Пакта стабильности, упрекая при этом другие (восточноевропейские страны) страны ЕС, например, в том, что их налоговая политика некорректна. Претензия на европейское лидерство и при этом нарушение правил многие европейские партнеры стали выражать в этой связи недоумение. Их чаша терпения переполнилась, когда Франция и Германия выступили против линии США в иракском кризисе, ожидая при этом, что другие последуют за ними, и, претендуя на то, чтобы выражать мнение всей Европы. Ценой этой эскапады стал самый, наверное, глубокий раскол в истории Евросоюза. И здесь не стоит утверждать, что германо-французская позиция в отношении войны в Ираке по сути своей была неправильной. Германия и Франция противопоставили себя Соединенным Штатам и большинству партнеров по ЕС - так Европейский Союз работать не мог / 45/.

Тот факт, что в столь запутанной ситуации уже не было возможности направить германо-французскую энергию на успешное завершение проекта Европейской Конституции, стало, наверное, одним из самых ее трагичных последствий, дело не только в том, что сам текст Конституции в некоторых аспектах не оправдал ожиданий; когда в 2004 году главы государств и правительств торжественно принимали его в Риме, значимость и символика этого текста уже померкли под грозовыми тучами европейского раскола по вопросу войны в Ираке, он стал казаться пресным и бледным, пока, наконец, в 2005 году не был отвергнут французами - именно французами.

Существует также ряд германо-французских трений. Отношения между Францией и Германией, как бы хороши они ни были на техническом и практическом уровне сотрудничества, осложнены, тем, что классический билатерализм в ЕС уже изжил себя.

Намного более крупная проблема состоит в том, что Германия и Франция в последние годы не предпринимали заметных усилий по формированию большой, современной политической Европы. Одной из уже почти мифических упущенных возможностей была знаменитая декларация Шойбле - Ламерса 1994 года, на которую Франция не дала ответа. В ней Германия предлагала Франции совершить интеграционный скачок еще до расширения ЕС на север, которое тогда предстояло. Но и последующие возможности: Амстердамский договор 1997 года, а также тандемное председательство Германии (1999) и Франции (2000) в Совете ЕС - два года, в течение которых можно было бы смело закладывать институциональные и финансовые предпосылки для расширения ЕС на Восток - остались в основном неиспользованными. На речь Иошки Фишера, произнесенную в мае 2000 года в Берлинском университете им. Гумбольдта, французская сторона также не ответила Франция снова была занята президентской предвыборной кампанией. В Конституционном Конвенте немцы и французы не проявляли должной активности, а когда они в конце 2002 года спохватились, было уже поздно: Европа уже раскололась по вопросу войны в Ираке, и доверие к германо-французскому тандему сильно подорвалось. У этой неудачи две причины - немецкая и французская. Немецкая состоит в постепенном отходе Германии от традиционных линий европейской политики, который наблюдается в последние годы. Речь идет, в основном, о трех элементах: декомиссионизация германской политики в рамках ЕС, ее национализация и снижение евроатлантической динамики (которую теперь пытается вновь оживить Федеральный канцлер Меркель). Германия редко была столь враждебно настроенной по отношению к Комиссии как при канцлере Герхарде Шрёдере. В то же время Берлин отошел от прежних опор своей европейской политики, прежде всего от Европарламента, усилив ориентацию на Совет ЕС. Это можно было бы также охарактеризовать как "офранцузивание" германской политики в отношении Европы, поскольку Германия впервые стала столь явно подчеркивать свои национальные интересы в Европе - например, завязав острую дискуссию о своем чистом вкладе в финансирование ЕС, или выступив за предоставление Германии места в Совете Безопасности ООН, убеждал при этом европейских партнеров том, что оно станет, собственно говоря, европейским местом. На деле же Германия своими действиями побила немало посуды в европейской лавке политики. декомиссионизация привела к отчуждению в отношениях с малыми государствами - членами, которые традиционно делали ставку на наднациональные структуры ЕС. А германские эскапады, направленные против США, затронули жизненный нерв Евросоюза - Германия ведь всегда была гарантом того, что европейская интеграция и трансатлантическое сотрудничество являются двумя сторонами одной медали.