Прежде чем пытаться улучшать хозяйственную среду, прежде чем создавать условия для размещения бизнеса на своей территории, страна должна в принципе решить, какой именно бизнес ей нужен, какому типу предпринимателей она хотела бы понравиться. При этом, привлекая бизнес того или иного рода и возлагая на его работу надежды на получение каких-либо результатов резидентами, страна должна иметь в виду и риски, связанные с этой работой.

То есть, формы внешнеэкономической деятельности и внешнеэкономическая стратегия могут быть определены в рамках данного подхода только после того, как сформулирована внутренняя национальная экономическая стратегия и определен круг внутренних видов жизнедеятельности, которые страна может воспроизводить, согласно своим собственным стандартам.

На возможность и резонность именно такой логики указывает, например, В.Д. Щетинин: «Успех восточноазиатских стран имеет свое объяснение. Они добились устойчивого и долговременного экономического роста благодаря тому, что правительства смогли «контролировать и направлять конкурентный процесс с помощью высокоэффективной межфирменной комбинации с олигополистической конкуренцией. Не отказываясь сходу от традиций, выдерживая постоянный натиск извне в пользу либерализации, они развивали экономику, умело используя внутренние рыночные механизмы. А на основе достигнутого экономического роста они приступили к постепенному расширению участия своей экономики в мировом хозяйстве».

Не берусь уверенно говорить о том, остались ли у большинства стран мира, в том числе у России, возможности регулировать степень открытости своих экономик, если учитывать их многомиллиардные долги международным финансовым организациям, стоящим на страже свободы в мирохозяйственных связях. Но рост степени открытости не всегда однозначно ведет к потере конкурентных преимуществ. Во всяком случае, он дает шанс создать новые конкурентные преимущества национально-транснационального характера, как это ни парадоксально звучит.

Ниже в этом параграфе приводятся примеры применения воспроизводственно-процессного и типологического подходов к оценке конкурентоспособности страны к анализу нескольких внешнеэкономических сделок либо сделок во внутренней экономике, но имеющих внешнеэкономические аспекты.

В конце 2005 г. автору в рамках издательского проекта Института стратегического анализа и развития предпринимательства довелось знакомиться ситуацией на ОАО «Ростовский завод сельскохозяйственного машиностроения».

К тому времени степень загрузки производственных мощностей завода упала до 6%: тринадцать заводов ОАО, в 80-е выпускавшие в общей сложности 85 тысяч комбайнов в год в 2007 году собрали лишь 2 тысячи. Задолженность предприятия перед бюджетами всех уровней составляла 260 млрд. рублей, и вопрос о его банкротстве уже не раз поднимало государство, периодически «подбрасывавшее» заводу субсидии «на выживание».

Главный сборочный конвейер был уже демонтирован, завод жил единичными заказами, в основном из стран третьего мира и из Белоруссии. Белорусское правительство направило на закупку сельскохозяйственной техники в России 210 млрд. белорусских рублей из специально созданного целевого однопроцентного бюджетного фонда поддержки производителей сельскохозяйственной продукции.

Что было с российским рынком сбыта? Объемы производства снижались вслед за падением платежеспособного спроса российских, прежде всего, ростовских, сельскохозяйственных производителей. Поначалу складывалось впечатление, что кризис «Ростсельмаша» – часть системного кризиса российской экономики, в рамках которого нежизнеспособным оказалось сельское хозяйство в социалистических формах, а дальше волна спада «смывала» всех его поставщиков, прежде всего из инвестиционного комплекса.

Смягчить ситуацию возможно было за счет договоренности 2007 года предприятия с губернаторами Ростовской и соседних областей о том, что сельхозпроизводители закупят комбайны и запчасти под гарантии региональных бюджетов. Однако ситуация оказалась более сложной.

В 2008 году администрациями Ростовской, Самарской, Белгородской, Нижегородской областей, Ставропольского и Краснодарского краев были заключены договоры на закупку для оснащения машинно-тракторных станций с американским производителей комбайнов «Джон Дир». В итоге одна только Ростовская область закупила несколько сотен американских комбайнов.

Несмотря на то, что цена американского комбайна значительно выше установленной «Ростсельмашем» на отечественный аналог, комбайн «Дон», а запчасти к иномарке, как водится, тоже в несколько раз дороже, было принято именно это решение.

Дело в том, что главное преимущество «Дира», уже позволившее ему вытеснить российские комбайны с украинского и казахстанского рынков, заключается отнюдь не в передовой технологии сборки или электронной начинке, а в системе кредитования покупателей. Техника «Джон Дир» может поставляться либо с незначительной предоплатой, либо вообще без нее, основной же долг сельхозпредприятия могут погасить в течение 5–7 лет натурой, причем цена зерна фиксируется на момент заключения сделки.

Нельзя сказать, что администрация Ростовской области действовала совсем уж без оглядки на отечественных поставщиков сельхозтехники. В ходе переговоров о закупках «Диров», например, шла речь о возможности привлечения американской компании к совместному производству комбайнов сначала отверточной, а потом обычной сборки на предприятиях Ростовской области. На одном из российско-украинских саммитов 2008 года обсуждалось создание российско-украинского СП по выпуску аналога комбайна «Дон» в украинском городе Орехово.

Однако, как сочли на Ростсельмаше, никакие СП не решили бы главную проблему. Без участия банков и поддержки государства не удастся стимулировать платежеспособный спрос крестьянских хозяйств на сельскохозяйственную технику, хотя их оснащенность комбайнами в среднем по России не превышает 60%.

Как выглядит данная ситуация, с точки зрения авторской концепции оценки конкурентоспособности?

Первоначальная – больше ситуационная, чем научная – оценка такова. Есть три по-разному участвующие в ситуации силы влияния – российские региональные власти, белорусские федеральные власти и, конечно, американские производители, за которыми, возможно, тоже стоят некие региональные или даже федеральные бюджетные подпитки, но это факт не установленный, поэтому в расчет не принимается. В чем не откажешь американцам – так это в действительном умении вести глобальный – глобальный в полном смысле этого слова – бизнес. Семидесятилетний советский опыт работы в натуральной экономике так и не научил нас организовывать бартер, а Америка, в силу своей рыночной ориентации бартер никогда широко не практиковавшая, использовала его, быстро сориентировавшись в ситуации финансового голода в российском реальном секторе. Соединив его с традиционной схемой потребительского кредита, резко увеличила таким образом конкурентоспособность своей продукции и фирмы, ее производящей.

Позиция белорусской стороны интересна тем, что в ней, вернее всего, больше патриотизма и политической солидарности, чем экономического расчета, поскольку в республике есть свой сельскохозяйственный гигант, могущий с лихвой удовлетворить все инвестиционные потребности местных сельхозпроизводителей – Гомельский завод сельскохозяйственного машиностроения.