В 1997 году, когда выяснилось, что амбиции Минатома безосновательны, Михайлов раздраженно заявил, что «мы оказались вытесненными с рынка Северной Кореи»[25]. Раздражение российского Министерства по атомной энергии, в целом, понятно. Россия, действительно, не получила весьма выгодных контрактов. После этого московские специалисты стали обращать особое внимание на негативные аспекты соглашений между Пхеньяном и Вашингтоном. Говорилось, причем не без оснований, что это оно расшатывает режим нераспространения и создает опасный прецедент, ибо диктаторы поняли, что можно путем шантажа выторговать себе крупные политические и экономические поблажки в обмен на обещание выполнять свои же международные обязательства. Но, думается, такая позиция обусловлена не только нереализованными надеждами на выгодные контракты. Она связана также с общим ослаблением позиций России на Корейском полуострове, проявившимся, в частности, в том, что Москва не включена в группу КНР – КНДР – Республика Корея – США, которая должна обсуждать пути урегулирования корейской проблемы в целом. Это означает, на мой взгляд, что не удалось реализовать стратегию укрепления позиций в Северо-Восточной Азии путем балансирования между двумя корейскими государствами.

2. Ядерный кризис 2003–2004 гг. Шестисторонние переговоры

29 ноября 2002 года Совет управляющих (СУ) МАГАТЭ одобрил без голосования резолюцию, в которой признается, что осуществление КНДР военной ядерной программы, или осуществление какой-либо иной скрытой ядерной деятельности, было бы нарушением ее международных обязательств (в т.ч. ДНЯО и соглашения с МАГАТЭ о гарантиях) и осуждаются публичные заявления Пхеньяна о праве на обладание ядерным оружием.

12 декабря 2002 года было обнародовано заявление северокорейской стороны о возобновлении своей ядерной программы, которая была заморожена по Рамочному соглашению 1994 года между КНДР и США в обмен на строительство к 2003 году АЭС и поставку мазута для ТЭС до завершения строительства. Такое решение КНДР пыталась оправдать действиями США, которые не выполнили в срок свои обязательства по Рамочному соглашению и занесли её в список стран «оси зла», по которым могут потенциально наноситься превентивные удары.

В конце декабря 2002 г. КНДР убрала камеры наблюдения и пломбы МАГАТЭ со всех своих ядерных объектов, а также предложила инспекторам МАГАТЭ покинуть страну.

6 января 2003 года внеочередная сессия СУ МАГАТЭ консенсусом приняла резолюцию, в которой содержится призыв к КНДР продолжать сотрудничество с Агентством, восстановить функционирование оборудования по мониторингу и обеспечить возвращение в страну инспекторов МАГАТЭ. Важно также, что в резолюции отмечается необходимость урегулирования возникшей ситуации мирным путем.

9 – 12 января состоялись неофициальные контакты губернатора штата Нью-Мексико У. Ричардсона и зам. постпреда КНДР при ООН Хан Сон Ера, где им было отфиксировано стремление корейцев продемонстрировать готовность к обсуждению ядерной программы в формате переговоров.

10 января 2003 года КНДР официально уведомила председателя СБ ООН и участников ДНЯО об отказе от решения приостановить процедуру выхода из Договора, которое было принято ею еще 11 июня 1993 года. Мотивировка – необходимость защиты высших национальных интересов в условиях «усиливающейся враждебной политики и давления» со стороны США. КНДР полагает, что с 11 января 2003 года она формально свободна от обязательств по ДНЯО, а также по соглашению с МАГАТЭ о гарантиях.

12 февраля 2003 года Совет Управляющих МАГАТЭ большинством голосов принял резолюцию, которая, среди прочего, предусматривает направление в СБ ООН доклада о несоблюдении КНДР соглашения с Агентством о применении гарантий в связи с ДНЯО. Положение осложнило сделанное 18 апреля Пхеньяном заявление о том, что переработка 8000 стержней, содержащих отработавшее ядерное топливо из реактора в Нёнбёне, находится на завершающей стадии, что означало бы наличие в КНДР значимого количества оружейного плутония.

Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось 27–29 августа 2003 года в Пекине провести переговоры в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Южная Корея, Россия, США, Япония), оказавшиеся в целом безрезультатными[26].

6 января 2004 года Пхеньян в официальном заявлении ЦТАК, подтвердив свою приверженность «пакетному» урегулированию проблемы, выразил готовность воздерживаться от производства и испытания ЯО и даже заморозить «в качестве первоначальной меры» свою ядерную деятельность в обмен на исключение КНДР из списка стран, поддерживающих терроризм, снятие всех санкций в её отношении и возобновление экономической помощи.

6 – 10 января 2004 года в ходе визита в КНДР американская неофициальная делегация была допущена в ядерный центр в Нёнбене, где ей был продемонстрирован пустой бассейн, в котором, якобы, хранились топливные стержни, а также материал, похожий на плутоний. По мнению специалистов, входивших в состав делегации, северокорейцы могут обладать технологией получения плутония и даже располагать некоторым его количеством, но, судя по всему, научно-производственная база КНДР для создания плутониевого взрывного устройства на данном этапе развита недостаточно.

Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось добиться согласия Пхеньяна на начало второго раунда переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Республика Корея, Россия, США, Япония).

В период с 23 по 25 февраля 2004 г. в Пекине прошел второй раунд переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы. В центре переговоров было предложение КНДР о замораживании своих ядерных оружейных программ в качестве первого шага на пути к их демонтажу (главным для Пхеньяна был вопрос о том, какую компенсацию северокорейцы могли бы получить за такой шаг). Стороны переговоров выразили готовность изучить вопрос о таком содействии.

2.1 Позиция Японии

Своеобразие политики Японии на Корейском полуострове, как в зеркале, отразились в визите японского премьер-министра Дз. Коидзуми в Пхеньян 17 сентября 2002 г. и в последовавших за этим событиях.

Многие политические обозреватели оценили этот визит как исторический, как «прорыв» в отношениях между Японией и КНДР. Действительно, по результатам визита была подписана «Японо-северокорейская декларация», в которой зафиксирована договоренность о возобновлении полномасштабных переговоров с целью двустороннего дипломатического признания.

Для многих визит премьер-министра Японии оказался неожиданным. Однако в нем воплотилась давно наметившаяся логика во взаимоотношениях двух стран. Это итог многолетних неофициальных, полуофициальных и даже секретных переговоров и встреч представителей обеих сторон: начиная с первых неофициальных контактов еще в 1959 году и кончая межправительственными переговорами о нормализации отношений, проходившими в последние десять лет. Наметился прогресс и в экономическом сотрудничестве Японии с КНДР. Таким образом, северокорейский «прорыв» в политике Японии был хорошо подготовленной импровизацией Коидзуми[27].