2) исламисты должны использовать как наиболее эффективное тактическое оружие «готовность моджахедов к самопожертвованию». Акции самоубийства – «наиболее удобное средство для свершения возмездия над врагом», которое исключает «большие потери со стороны наших бойцов»;

3) каждый регион или страна требуют выработки адекватной стратегии. Необходимо просчитывать выбор соответствующих условий и вида оружия для ведения борьбы;

4) борьба не может сегодня ограничиваться рамками только одного региона, иначе такая стратегия будет крайне неэффективной4.

Следует отметить, что подобная идея, по сути, пересматривала концепцию исторического лидера «Аль-Джихада» А.Фарага «враг дальний / враг ближний» суть которой заключена в трех постулатах:

1) сегодня прежде всего необходимо вести войну с «близким врагом» – режимами, существующими ныне в арабских странах, и только потом, после их свержения, заняться «дальним врагом» – Израилем, оккупирующим исламские святыни в Иерусалиме;

2) мусульмане безуспешно боролись с Израилем под знаменами безбожных режимов, но даже если бы и была одержана победа над Израилем, это не привело бы к созданию исламского государства, а только способствовало бы укреплению безбожных режимов. А ведь согласно исламским установлениям, воевать можно только под мусульманским руководством;

3) арабские страны по сей день находятся в колониальной зависимости, потому что ими правят марионеточные правительства. Так что «нам необходимо прежде всего установить власть Аллаха в нашей стране и свергнуть безбожное правительство»5.

Характерно, что современное радикальное насилие, связанное с исламистскими группами суннитского толка, в какой-то степени отражает кульминацию в эволюции всего радикального исламистского движения, начавшего свой путь в Египте в 60-х годах, претерпевшего значительную трансформацию и расколы на фракции, некоторые из которых закончили свои идейные поиски концепциями А.аз-Завахири. Следует отметить, что децентрализация есть главная черта современного радикального исламистского движения. С одной стороны, это результат как эффективных ударов государственных служб безопасности по единым центрам радикалов, так и результат собственной целенаправленной стратегии исламистов. Подобная мысль идеологически была обоснована Сеидом Кутбом. В частности, ее можно сформулировать в четырех тезисах. Во-первых, С.Кутб утверждал, что достичь власти можно только революционным насилием, что, по сути, исключало преемственность идеи основателя «Братьев-мусульман» Хасана аль-Банны о постепенной исламизации. Во-вторых, основной движущей силой исламской революции провозглашалось не массовое движение, каковым являлись «Братья-мусульмане» в Египте на протяжении 30–40-х годов, а небольшая группа мусульман, способных пожертвовать ради исламского дела своими жизнями и готовых развернуть тотальный джихад с правящим режимом. В-третьих, С.Кутб полагал, что воспитательная работа и пропаганда должны быть направлены именно на создание этой небольшой группы «истинных» мусульман, а не на подготовку массового движения. В-четвертых, джихад объявлялся не оборонительной, а наступательной борьбой, направленной прежде всего против внутреннего врага – правящих режимов, с последующей целью установления исламского порядка во всем мире. К началу 90-х годов идея «небольшой группы» нашла простое и банальное применение в стратегии некоторых радикальных организаций. В частности, удалось сбить с толку силовые органы, так как отсутствие большой организации затрудняло поиски тех, кто действует, по сути, сам по себе.

Как уже упоминалось, децентрализация стала своеобразной реакцией радикальных групп на усиленные попытки спецслужб расколоть и подавить деятельность подобных организаций. Для примера можно привести события в Алжире. С начала 90-х годов после аннулирования результатов выборов, в стране вспыхнула, по сути, гражданская война между наиболее непримиримым крылом исламистов и властями. Уже на третий и четвертый годы войны от радикальных организаций осталась только масса группировок, действовавших на свое усмотрение. Под названием небезызвестной организации Вооруженная Исламская Группа Алжира (ВИГ) действовало свыше 20 групп с различными формами выраженного экстремизма, подчиняющихся исключительно своему региональному «амиру». К 1994 г. военное крыло ИФС (Исламского фронта спасения) ИАС (Исламской армии спасения) состояло из разрозненно действовавших 650 групп6. Существовавшая фракционность и раздробленность между радикальными исламистами в Алжире вскоре по примеру египетских групп была превращена в умелую стратегию. Силовые структуры, ликвидируя подпольные ячейки в городах и сельской местности, не могли выявить всю сеть. Несмотря на то, что в 1994 г. в Алжире было ликвидировано друг за другом четыре руководителя ВИГ, а в 1995 г. в засаде было уничтожено 160 полевых командиров, формирования ВИГ вплоть до 1996 г. активно действовали в нескольких алжирских провинциях7. Вместе с тем фракционность привела к еще одному непредвиденному результату. В рамках ВИГ стали появляться группы, решившие вести войну со всеми, кого они обвиняли в неверии.

Лишенные общего руководства, они повели джихад с властями, а также с исламистами из других групп, обвиненными в измене делу исламу. Летом 1997 г., когда ИАС пошла на перемирие с властями, никем не контролируемые группы, обвинив в предательстве руководство умеренных исламистов, при попустительстве властей, стали совершать массовые убийства в деревнях, расположенных в районах, подконтрольных формированиям ИАС и ИФС В результате в июле было вырезано до 500 мирных граждан, а в декабре до 7008. Следует отметить, что аналогичная ситуация прослеживалась с известным убийством в декабре 1997 г. 60 иностранных туристов в египетском городе Луксор. По мнению руководства организации «Аль-Гамаа аль-исламийя», в Луксоре действовала «неопытная молодежь», не имевшая никакого отношения к реальной деятельности исламистов и действовавшая вразрез с приказами высшего командования9.

Тактика децентрализации с первой половины 90-х годов стала широко практиковаться и в ХАМАС. Это объяснялось стремлением руководства оградить организационные структуры от проникновения агентов израильских спецслужб, а позже сотрудников службы безопасности палестинской администрации10. Дифференцированность хамасовских структур усложняла выявление по одной цепочке наиболее активных членов движения. Отдел пропаганды был отделен от центрального политического бюро. Бюро в свою очередь было разделено на региональные отделы. С 1992 г. в ХАМАС проявилась боевая фракция под названием «Бригада мученика Изз ад-Дина Кассема», которая и стояла за большинством акций террора на Западном берегу реки Иордан, секторе Газа и в городах Израиля. К середине 90-х годов ХАМАС уже представлял собой не некую единую структуру, а лишь общее название различных фракций умеренных и радикальных палестинских исламистов, зарубежных структур, даже частных школ, больниц и клубов. К примеру, в 1996 г. глава службы безопасности Шин – Бет Ами Аялон заявил, что «ХАМАС как массовое движение, как идею ликвидировать невозможно»11.