Сами казахи до сих пор в разбирательстве своей потестарно-политический принадлежности перед "родом" своим ("ру") называют имя определенного племени в качестве народа своего ("ель"), так как гордое имя "казак", обозначающее, прежде всего, "свободное состояние", являлось в казахской народности всего лишь титулом простого парода, '"черного люда" ("кара сеок").

"Казахская идея" должна дать Всеобщей декларации прав че­ловека о Казахстане реальную историческую основу и придать свободе личности значение действенной этнодоминанты для Ка­захстанской нации. Как этнодоминанта свобода должна стать сте­реотипным образом жизни и религиозных мировоззрений, заняв в казахской идее место пока еще не набравшей силы казахской Мо­дели Ислама.

В этом отношении все рыночные преобразования постсоциа­листического Казахстана должны быть завязаны, наоборот, на воз­рождение, восстановление традиционной структуры Казахстана в соответствии с мировыми условиями современности, а не на ее дальнейшую трансформацию или деформацию.

История показала, что трансформация и деформация вызывали к жизни именно архаичные, действительно патриархальные, омертвевшие в самой традиционной структуре Казахстана эле­менты, в то время как культивированные традиции свободы - ума­ляли и уничтожали. Стало быть, именно в смысле возобновления, а не просто обновления, "традиционной" структуры Казахстана следует понимать современные процессы модернизации казахстанского общества. Модернизацию современного Казахстана необходимо отождествить и интегрировать с модернизацией "традиционной" структуры Казахстана; с действительным, а не так называемым возрождением национальной культуры.

Таким образом, категоричное мнение о регрессивной роли казахов как "традиционно-патриархального этноса" в урбанизации и индустриализации Казахстана, надо думать, обусловлено общим историографическим предубеждением относительно традиционных устоев Казахстана. Оно направлено, скорее всего, на постсоветские, тоталитарные стереотипы патриархального характера, которые придали силу "южанскому" быту в казахском сельском населении и образовали вкупе с маргиналистской аномией устойчивый образ "мамбетизма", так не свойственного казачьим нравам и степному, до сих пор живому "рыцарскому" духу казахов.

В этой своей узкой, конкретной направленности совместные труды Амрекулова Н. и Масанова Н. имеют неоценимое значение для Казахстана, но их отношение к тому "сможет ли Казахская Идея объединить всех казахстанцев, обеспечить прочный гражданский мир"[52] все-таки следует признать спорным, не вполне обоснованным в научном отношении.

Казахи по историческому происхождению и социальной сущности - народ западный, хотя и существующий на Востоке, более того, если сравнить казачий путь Дикого Востока с ковбойским путем Дикого Запада, их можно назвать "американским" народом. Отсюда их "тяга" именно к США. Известно, что современные городские казахстанцы предпочитают большей частью работать именно с американскими представительствами и фирмами. Простые же американцы находят Казахстан серьёзно отличающимся от Средней Азии (в том числе и от современного Ташкента) в части вестернизации. Некоторым Казахстан кажется, более близким американскому психологическому складу, чем остальные страны СНГ, даже если они жили до этого достаточно долго в России. Так Келли Гага из Международного института права (Вашингтон), прощаясь с участниками двухнедельного семинара, организованного Американским Юридическим Консорциумом в Алматы летом 1994 г., была тронута "до глубины души", чем весьма удивила алматинцев, поскольку точно не отличалась высокой эмоциональностью и улетала не куда-то, а домой, в такой город как Вашингтон. В свой повторный приезд она признала, что здесь люди также открыты, как и американцы, но казахская открытость более глубока в смысле общечеловеческого чувства.

Реализация свободы как идеала США как раз и составляет особый, специфический путь казахстанского капитализма. Здесь были в своё время свобода совести и торговли, частная собственность (в т.ч. на землю) и общественный договор с одним только отличием: Казахстан уже по названию своему представляется "Свободной Страной". И каждый казахстанец, подобно американцу, обязан, смело указывать на имя своей страны тому, кто намеревается нарушить его права, даже если это ему лично грозит неприятностями.

Модернизация "традиционной" структуры Казахстана как воз­рождение национальной культуры должна внести "живую струю" в правовое и экономическое преобразование постсоветского Казахстана в открытое общество, привнести моральную ответственность в личные действия казахстанцев перед оригинальной историей страны, объединить в единую нацию, все национальности Казахстана и зарядить их стремлением, и даже страстью, исполнить мировую миссию своей страны. А именно: стать в будущем культурным центром глобального информационного общества, обеспечив его в XXI в. новой нравственностью, соответствующей современным массовым телекоммуникациям.

В текущее время, когда Казахстан как никогда нуждается во введении такого фактора экономической эффективности как поли­тическая конкуренция, уже можно и необходимо обратиться к мо­дернизации "традиционной" структуры Казахстана как к средству социального действия и указать, в частности, в вопросе опреде­ления типа республики и "характера государственности" Казахс­тана на досоветские традиции казачьей свободы следующим образом:

В целом же, исходя из всего вышеизложенного, сегодня необходимо культурную политику поставить во главу угла государственной деятельности и положить в ее основание Казахскую Идею превращения "ста национальностей" в единую Казахстанскую нацию на основе культа личной свободы как главной духовной ценности. Подлинная свобода представляется в обществе, прежде всего, справедливостью, то есть общече­ловеческим равноправием. В принципе, человеческая свобода это и есть справедливость. Почему же свобода не может стать богом казахстанцев, если справедливость уже была богом у древне - монгольского и казахского казачества и действительно исповедовалась в самом быту, а не в специальных храмах, то есть по-настоящему, до самой глубины души. Свобода и правосознание вещи неразделимые. Поэтому серь­езная и всеобъемлющая пропаганда свободного правосознания как модернизированной казачьей свободы будет первым и все определяющим фактором как возрождения этнической культуры казахов, так и создания национальной культуры казахстанцев.

Правосознание и свободное правосознание тождественные понятия, но в социально-культурных условиях СНГ и постсоветского Казахстана, необходимо говорить именно о свободном правосознании, чтобы подчеркнуть главное содержание знания о праве, свободу личности в человеческом обществе. У нас даже юриспруденция, не говоря уже о государстве и гражданском населении, главным содержанием права мыслит государственное законодательство. И поэтому "некоторая" синонимичность закона и права сводит у нас все правосудие на нет, в то время как на Западе - не нарушает.