Рассматривая экономические системы, тяготеющие к свободному рыночному хозяйству, В.Ойкен прихо­дит к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: самой эффективной является система с максимальной свободой и минимальной экономической властью.

Веру в то, что правовая и административная эко­номическая политика может достичь желаемого, Ой­кен считает наивной. Но скептицизм оказывается ме­нее оправданным, если предположить, что экономиче­ская политика становится аппаратом взаимозависимых действий, в то же время оставаясь конформной по от­ношению к рынку. И денежная, и кредитная, и ва­лютная и антимонопольная сферы не только взаимо­зависимы, но обязательно имеют социальную подоп­леку.

Общий вывод Ойкена: целесообразным является сужение сферы государственного регулирования. С ним солидаризировался создатель послевоенного «германского чуда» Л. Эрхард, практически воплотив­ший в жизнь заветы своего учителя В. Ойкена. Регу­лирование, в отличие от конкуренции, должно быть дозированным.[2стр.129]

Но сужение сферы государственного вмешательства ведет к диффузии власти. И в первую очередь это ка­сается ограничения государственной собственности на средства производства.

Государственные предприятия

Рассмотрим отдельно роль государства, выступаю­щего в качестве субъекта имущественных отношений.

Что является традиционным объектом государственной соб­ственности?

Это прежде всего национальное достояние, не яв­ляющееся предметом купли-продажи и не приносящее прибыли (парки, леса, воды).

В руках государства часто находятся жизненно важные отрасли инфраструктуры: транспорт, связь, энергетика, стержневые институты финансово-кредитной сферы (центральный банк), часть военной промышленности. В основном это высоко концентри­рованные отрасли, представляющие собой опоры, ус­ловия, необходимые для функционирования рыночной экономики.

Значительный вес в госсобственности составляют смешанные корпорации, где государственное участие в капитале может и не быть подавляющим (составлять менее 50%), однако оно обеспечивает общественный контроль за деятельностью компании.

Источниками формирования государственной соб­ственности выступают национализация и собственно государственное предпринимательство, т.е. строитель­ство предприятий за счет казенных средств. Предпри­ятия эти остаются субъектами рыночных отношений, т.е. работают в основном на коммерческих началах.

Прямое государственное участие в воспроизводст­венном процессе вряд ли можно представить в виде разрастающегося процесса.

Казалось бы, государственная собственность на инфраструктуру, которая начала складываться еще в прошлые века (почта, телеграф, железные дороги) яв­ляется непременным условием развивающейся эконо­мики. Это далеко не так. Все чаще слышится мотив низкой рентабельности государственного транспорта или энергетического хо­зяйства, неизбежности их бюджетной поддержки. Ны­нешнее состояние информатики и средств связи по­зволяет организовать работу сфер инфраструктуры и на частнохозяйственном уровне.

Государственное предпринимательство обычно расширяется во время войн или подготовки к ним, используется для повышения занятости (организация общественных работ). Многое зависит от социально-политического климата в стране, позиций партий, на­ходящихся у власти (британские лейбористы шире прибегали к огосударствлению как средству экономи­ческой стабилизации, чем консерваторы, оседлавшие конек приватизации).

Государственное предпринимательство является сферой столкновения теоретических концепций не­оклассиков, уповающих на действие рыночных сил, и государственников. Предпринимаются попытки со­единить «коня и трепетную лань» в т.н. «неоклассическом синтезе», представителем которого можно считать знакомого нам П.Самуэльсона. Мы вновь встречаемся здесь с отражением в сознании объ­ективно существующих противоречий. Действительно, современная рыночная экономика невозможна без го­сударственных подпорок, хотя значение последних не должно выходить за ограниченные рамки необходи­мого. Соотношение между рынком и государственным вмешательством изменяется применительно к ситуа­ции.

Поглощение одним из полюсов другого непродук­тивно и опасно. Примеров того, какую цену прихо­дится платить за увлечение огосударствлением доста­точно. Стимулятор поступательного движения скрыт, возможно, в крылатой фразе Л. Эрхарда:

«Конкуренция везде, где возможно, регулирование — там, где необходимо».[3 стр 79]

Курс на приватизацию был взят на вооружение правительствами Р. Рейгана и М. Тэтчер, обнаружился в японской административной реформе. Эту экономи­ческую политику, начавшуюся с конца 70-х гг., можно в целом считать успешной. Ее побудительными при­чинами являлось стремление оптимизировать исполь­зование сил конкуренции и сократить систематические дотации убыточным госпредприятиям. В Англии была приватизирована авиакомпания, отличавшаяся низкой рентабельностью и слабой конкурентоспособ­ностью. Через пару лет компания вошла в первую де­сятку авиационных предприятий мира. Удачным мож­но, по-видимому, считать и приватизацию британской сталелитейной корпорации.

Любопытна, с точки зрения роли государственной собственности, «шведская модель» экономического устройства. У власти в стране долгое время стояли со­циал-демократы. В своей экономической политике они исходят из того, что собственность не является определителем общественного строя. При практически одинаковом типе собственности возможны различные формы распоряжения национальным доходом, его распределения и использования. В руках шведского государства находится не более 5% основных произ­водственных фондов, но оно перераспределяет 80% национального дохода, причем 40% НД направляется на социальные цели. Шведский социализм предстает перед нами в виде двухъярусной структуры, где в фун­даменте (в производстве) господствуют частная собст­венность и рыночная конкуренция, а в сферах распре­деления, социальных дел и в части инфраструктуры действует государство. Возможно, что подобное разде­ление обязанностей является целесообразным (во вся­ком случае для Скандинавии).[3 стр.82]

В США на долю государственного сектора прихо­дится 12% произведенных товаров и услуг, между тем, как в Ираке его вес превышает 65%. В России, по данным за 1994 г., на частных предприятиях было произведено 25% ВВП, а в «негосударственном секто­ре» в целом — 60%.[3 стр.83]

Иностранный опыт и рецептуру невозможно меха­нически переносить на российскую почву. Не следует забывать ту простую истину, что в США живут амери­канцы, в Германии — немцы, в Китае — китайцы, а в России — русские; что большие масштабы страны не способствуют радикализации реформ и быстрому их осуществлению. Но зарубежный опыт, тем не менее, учит работать.

Особенностью нашей приватизации является то, что перевод предприятий в частно-групповую собст­венность, ее рассеивание происходит при сохранении «рыночной слепоты» значительной части директоров, почти полном отсутствии навыков здоровой конку­ренции, без которой рынка практически не существу­ет.