На уровне высокой политики, в том числе и экономической, антагонистические силы попали в патовое положение. Ни одна из них не могла против воли другой осуществить изменение системы, хотя никто не был доволен политической ситуацией. Внушало опасение то, что партия статус-кво, октябристы, раскололась, что, вероятно, соответствовало намерениям министра внутренних дел и царя. Для начавшегося изменения партийного спектра в сторону буржуазной партии реформ уже не хватало времени. Однако в других областях – после первого толчка – происходили положительные изменения, которые не были заблокированы на политическом макроуровне. Темпы экономического роста снова практически достигли уровня девяностых годов. На селе столыпинские аграрные реформы, имевшие целью создание частного владения, по-видимому, начали развиваться самостоятельно, несмотря на сопротивление со стороны крестьян. Здесь прежде всего развивалось, конечно, не все гладко, тесное сотрудничество между земствами, кооперативами, общественными организациями и государством, которые целым пакетом мероприятий добивались широкомасштабной модернизации в сельском хозяйстве. Наука, литература и искусство достигли нового расцвета.

На личном уровне продолжались наблюдавшиеся уже давно изоляция и отгораживание царя и царицы от окружающих. При дворе давно процветали шарлатаны и спириты. Утвердился как признанный знахарь Григорий Распутин, позиция которого оказалась непоколебимой, поскольку он обладал способностью останавливать кровотечения у наследника престола Алексея. Понятно, что заботливые родители хотели, чтобы этот человек был близок. Однако опасения вызывала растущая склонность считать Распутина истинным гласом народа. Это не было бы так трагично, если бы Распутин, человек из народа, жил скромно и сдержанно. Он не мог тихо наслаждаться своим успехом в высоком обществе, что сильно подогревало слухи. За это схватились пресса и оппозиционные круги, вероятно, с тайным умыслом поколебать престиж монархии и добиться внутриполитической либерализации. Скандальная фигура Распутина решающим образом способствовала потере престижа монарха. Примечательно, что царь так и не понял этого.

Первая мировая война безжалостно выявила структурные недостатки системы позднего царизма. Это были в первую очередь политические слабости. В военной области к лету 1915г. удалось даже овладеть положением на фронте и наладить снабжение. В 1916г., благодаря наступлению Брусилова, русской армии принадлежала даже большая часть территориальных завоеваний союзников перед началом краха Германии. Тем не менее, в феврале 1917г. царизм приближался к своей гибели. В таком развитии событий был в полной мере виноват сам царь. Поскольку он все больше хотел быть собственным премьер-министром, но не соответствовал этой роли, то во время войны никто не мог координировать действия различных институтов государства, прежде всего гражданских с военным.

Последствием этого стал хаос во внутренних делах, вызванный большей частью военными, которые, не подлежа никакому гражданскому контролю, произвольно распоряжались громадным тылом – в середине 1915г. он простирался до линии Санкт-Петербург – Киев. Патологической реакцией начальника генерального штаба Янушкевича на наступление немцев стала высылка всех евреев, проживающих в тылу, в глубь страны, что привело к огромным проблемам с транспортом и жильем. Якобы из-за своей симпатии к Германии Янушкевич даже приказал взять заложников из числа польских и русских евреев, то есть среди собственного населения. Чтобы переориентировать экономику и вообще жизнь на войну, правительство должно было мириться с сотрудничеством общественных организаций, которым оно не доверяло и которые для этой цели объединились на общерусском уровне в земский и городской союзы (земгор), что в мирное время сразу привело бы к отстранению от должности председателей земств и градоначальников. Эти союзы помогали в снабжении армии, обслуживании раненых и пр. С другой стороны, царь после одобрения военных кредитов снова распустил депутатов по домам. Однако значительные неудачи в начале 1905 г. вынудили его на сближение с думой и общественными организациями. Он уволил непопулярных министров и, в конце концов, снова созвал думу. Он также одобрил создание комитета по военной промышленности из представителей думы, промышленности и ведомств, которые должны были лучше организовать производство для войны. Но царь категорически отказался дальше идти навстречу думе. Прогрессивный блок, образовавшийся летом в думе и Государственном совете и создавший, таким образом, большинство, выступавшее за реформы, со своими требованиями программы внутриполитических реформ и организации министерства «общественного» доверия, не был услышан. Царь распустил думу и принял на себя главное командование, осуществлявшееся до этого его дядей Николаем Николаевичем, так как боялся популярности великого князя, который, по-видимому, затмевал его и, возможно, даже хотел заменить его на престоле.

Из-за отсутствия царя в столице авторитет правительства все слабел, поскольку никто больше не мог координировать действия гражданских и военных учреждений. Продолжение бессмысленной политики в отношении национальностей и рабочих и открытое недоверие к общественным организациям все больше ослабляли гражданский мир, с трудом восстановленный летом 1915 г. Слухи о влиянии Распутина теперь приобрели фантастические размеры; нелепые подозрения о планах сепаратного мира, основанные прежде всего на том, что царица была немкой, еще больше способствовали падению царского престижа. Царь, находившийся в своей ставке в Могилеве, не понимал серьезности ситуации. Он реагировал кадровыми заменами в руководстве, которые происходили с такой быстротой, что депутаты думы открыто шутили о «министерской чехарде». Обсуждались планы дворцового переворота, поддержание руководителем октябристов Гучковым; в эти планы был посвящен ряд генералов. Последняя сессия думы окончательно пошатнула престиж монархии. Императорскую пару почти открыто обвинили в государственной измене, якобы из-за стремления к сепаратному миру. Глава либералов Павел Милюков в распространившейся по всей России речи упрекал правительство в ошибках и каждый раз риторически спрашивал: «Что это, только глупость или предательство?». Даже депутаты от правых были также радикальны в своей критике.

В такой ситуации глубочайшего недовольства в Санкт-Петербурге из-за плохого функционирования железных дорог развился кризис снабжения, вызвавший широкий спонтанный протест рабочих, который и смел монархию. Правительство даже не сумело стянуть в столицу несколько лояльных полков: оно бесшумно самораспустилось. Делегаты думы уговаривали царя отречься от престола. Все генералы советовали ему сделать это. После некоторых колебаний Николай согласился. Чтобы оставить при себе большого сына, он 2 марта1917г. отрекся от престола не только от своего имени, но и от имени Алексея в пользу своего брата Михаила, что было сомнительно с юридической точки зрения. Однако, брат не успел воспользоваться отречением Николая. Вряд ли кто-нибудь хотел или мог спасти монархию.